Сергей Герасимов - Искусство умирать

– Уже завтра они смогут взлететь, – сказал Гессе.

– Придется им помешать.

– Они поставят защитный экран. Ракетой их не возьмешь.

Под ногами, далеко-далеко, зеркалилось море, отражая солнце – лица всех троих были освещены снизу подвижными бликами – такое освещение бывает в подводной пещере. Иногда солнце скрывалось за облаками.

– Попробуем перевернуть их из-под низу. Пора развалить этот проклятый космодром, от него еще много горя будет.

Крейсер выпустил ракету, но Рустик отклонил тело Зонтика и ракета прошла в облака.

– Я попробую нырнуть, – сказал Рустик и Зонтик начал скользить по воздуху, как сани с горки.

У самой воды он остановился и стал медленно погружаться. Вода весело заклокотала у бортов. Рустик снова сделал стенки Зонтика прозрачными и передал управление автопилоту. О любых замеченных аномалиях автопилот докладывал автоматически. Вода была зеленовато-синей, зеленовато-серой в тени, со множеством цветных рыб, от самых маленьких до больших, в несколько метров длиной. Рыбы не пугались Зонтика, принимая его за местного диковинного кита.

Некоторые любопытные даже подплывали поближе и разглядывали достопримечательность выпуклыми скользкими глазами.

– Попробуй отойти от шельфа, – сказал Орвелл.

Рустик отошел и стал погружать Зонтик у почти отвесной стены. Вода вверху светилась, еще прохваченная солнцем и иногда гасла – это солнце пряталась за тучу. Внизу была полная тьма.

– Насколько опускаться?

– А сколько здесь?

– Километров шесть. А дальше еще глубже.

– Опускаемся.

– Зачем?

– Никогда не знаешь, что найдешь в неожиданном месте.

Они опустились до самого дна. Начиная с глубины в двести метров, они уже не встречали жизни, если не считать жизнью громадные черные деревья кораллов – на Земле такие штуки целились бы очень дорого.

– Отломай веточку, – попросил Орвелл.

Рустик отломал и через минуту черый веер, похожий на каменный, лежал в кабине. Такая ветка растет несколько тысяч лет.

Глубже стена стала совершенно каменной, с выемками, пещерами, пузырями застывшей лавы. Дно было тоже было каменным, но местами присыпанным песком.

Здесь и там валялись крупные каменные скалы, когда-то скатившиеся с шельфа. Луч прожектора не брал темноту, как будто темнота была чернильной. Рустик включил электронные системы и настроил их. Вода стала прозрачной и голубоватой, как стекло. Сейчас Зонтик стоял на краю еще одной пропасти. На дне пропасти шевелились железные монстры, скрипя и толкая друг друга.

– Это же потопленный боевой флот, – сказал Гессе.

– Совершенно верно, но корабли движутся.

– Их что, переделали в подводные лодки?

– Не думаю.

– Попробуем разведать?

– Не стоит, они слишком хорошо вооружены.

И Зонтик начал подниматься. Приблизившись к космодрому, он начал закапываться внуть скалы, но получил несколько глубинных бомб и на время отошел.

Слишком сильно трясло.

Крейсер уже заметил опасность и приготовился к сражению. Устройства Зонтика он не знал (Зонтик был самой современной моделью, а Бэта отставала лет на двадцать и даже гордилась этим, как национальной особенностью. Какой бы глупой и бесполезной ни была национальная особенность, все равно она сгодится как предмет для гордости; не пропадать же национальной особенности?). Крейсер был практически готов к полету. Все вооружение стояло на своих местах и только ждало случая, чтобы показать свою удаль.

Темное, гофрированное море плавно перетекало в небо у туманного горизонта.

Погода начинала портиться.

Вначале крейсер сбросил глубинные бомбы и Зонтик отошел. От взрывов его слишком трясло. Потом Зонтик включил поглощающий экран и стал невидим для Крейсера. Крейсер решил ждать. Вскоре его приборы уловили дрожание грунта.

Ага, эта подводная жаба собирается подкопаться снизу. Ничего не выйдет. Из крейсера вышла амфибия, сползла к воде и нырнула. Поплавав немного вокруг (после того, как Зонтик начал рыть пещеру вода стала мутной) она нашла отверстие и пальнула ракетой. Зонтик на время затих.

– Ничего себе! – сказал Рустик, – они попали в нас с пятидесяти метров!

Толчок был очень силен, Рустик вылетел из кресла и ударился лбом о приборную панель. Сейчас его лоб был рассечен; стекала струйка крови и пачкала воротничок. Рустик носил белые воротнички.

Зонтик пришел в себя, выстрелил в амфибию и разорвал ее на куски. После этого продолжил вгрызаться в скалу.

– Они могут что-нибудь сделать с Зонтиком? – спросил Орвелл.

– С Зонтиком ничего, но если еще один такой выстрел – с такого же расстояния, но мощнее – они сломают нам все кости. Зонтик привезет обратно лишь бренные останки.

– Тогда что же?

– Я думаю, – сказал Рустик, – что ничего мы так не добьемся. Сейчас на всякий случай начнем вилять и выйдем с той стороны мыса. У них слишком много техники. Их лучше брать не здесь, а в открытом пространстве.

– А ты как думаешь?

– Так же, – ответил Гессе, – они же не Хлопушка, они неспособны на скачок в надпространстве. Поэтому они будут лететь к Земле несколько месяцев. Это большой срок. Мы их уничтожим, даже без меча.

Еще минут сорок Зонтик петлял, прогрызая подземные коридоры, а когда вышел к морю, был встречен шквалом огня.

– Очень мило, – сказал Рустик, – эта железка перешла от обороны к нападению. Теперь мы не сможем выйти. Они всегда будут ждать нас у выхода, нас ведь просто засечь сейсмографом. Они закупорили нас внутри скалы.

– Сколько мы продержимся?

Рустик посмотрел на приборы.

– Еще восемь часов. Если выключимся, то двенадцать. Потом все равно придется выходить.

За свой долгий вояж в темноте (неизвестно куда и неизвестно для чего)

Кристи неплохо освоилась с отсутствием зрительных ощущений. Она научилась находить комнаты и заходить в комнаты, а комнат было очень много, и научилась так хорошо представлять себе эти комнаты в цветном воображении, что даже забывала иногда, что ничего не видит. Найдя очередную комнату, она первым делом ощупывала ее (начиная со стен) и искала что-нибудь полезное. Если здесь жили люди, то обязательно найдется холодильник и обязательно найдется устройство, которое включает свет. Ни того, ни другого пока не находилось.

Она нажимала все кнопки и некоторые из кнопок срабатывали: что-то двигалось, переворачивалось, выдвигалось, играла хрустальная музыка и играла басовая, но свет не включался. Наконец, она не выдержала:

– Я хочу свет, черт побери!

И свет включился, он, оказывается, ждал только устной команды. Это ведь вполне естественно. Кристи давно могла бы догадаться, если бы не ее обычная легкая безалаберность (всегда привлекавшая мужчин, кстати).