Сергей Герасимов - Искусство умирать

Коре пошел вдоль периметра блюдца. Стрелка на запястье пришельца начала оборачиваться. Лицо пришельца выражало ужас. А все-таки они похожи на нас, – подумал Орвелл.

Стрелка показывала на Коре и двигалась в точном совпадениии с его движениями.

– Режем здесь, – сказал Коре и аппараты заработали.

Двое существ внутри сели на подобие лавочки и взялись за руки. Правые стрелки перестали метаться и теперь показывали кончиками друг на друга. Левые стрелки показывали на то место, где через несколько минут появится оплавленная дыра. Орвелл смотрел, пытаясь предугадать развитие событий.

Правые стрелки стали гаснуть. Розовые ручейки под синей кожей перестали биться.

– Все, – сказал он.

– Что значит «все»?

– Они умерли.

– От чего бы это им умереть?

– Не знаю. Возможно, от страха.

– Если каждый засранец начнет умирать от страха, то кто же останется? – спросил Коре.

Он был по-настоящему огорчен. Если все начнут умирать, взявшись за руки…

Медики разрезали пришельцев и узнали, что внутри у них почти ничего не было. Не было системы пищеварения, поэтому пришельцы и казались такими худыми.

Довольно сильно развита нервная система. Отличаются от человека примерно настолько, насколько человек отличается от дельфина. Кровь зеленая, с медью вместо железа.

Электронщики сняли все устройства, которые представляли интерес, и стали их исследовать. Прошло четыре дня, а положительных результатов нет. Некоторые устройства работают, работают неизвестно как и неизвестно зачем.

Браслеты, к счастью, не привлекли особенного внимания. Орвелл ознакомился с этими приборами в лаборатории. Ему доверяли. К его советам прислушивались. Его приказы выполнялись быстро и охотно – все приказы были разумными до сих пор.

– Это скорее всего украшения или метки, – сказал Орвелл.

– Возможно, – ответил один из техников.

– Наверняка не оружие.

– Да, не похоже.

– Но вы обращайтесь поосторожнее с этими штуками. Не надевайте их на руки.

Если хотите на кого-то нацепить, то лучше используйте животных.

– Тогда мы не все сможем узнать.

– Все равно не надевайте.

– Это приказ?

– Да, – сказал Орвелл. – Категорический приказ. Те существа умерли не от яда или повреждений. На них были браслеты. Разве я не прав?

– Что-то в этом есть, – ответил техник. – Но мы просто разберем эти штуки по молекулам и все о них узнаем. А правда ли, что они умерли взявшись за руки?

– Да.

– Очень это непонятно.

– Разбирайте только одну пару. На всякий случай. Вторая будет храниться у меня, – сказал Орвелл.

Электронщики разобрали почти по молекулам левые и правые «часы» с запястьев пришельцев, но ничего не смогли понять. «Часы» не имели внутреннего устройства, но работали – на каждом из темных кружков была стрелка, в обьемном изображении.

Стрелка могла двигаться и светиться разными цветами. Устройства оживали, надетые на запястье; даже надетые на лапу животного. Два были безнадежно испорчены учеными, а два Орвелл в конце концов взял себе, как не представляющие ценности. Оба браслета он надел на правую руку, чуть выше часов, и не снимал.

Он с самого начала понял с чем имеет дело. Понял, и сделал все, чтобы техники не догадались. Такая вещь слишком ценна для того, чтобы ее отдавать.

Орвелл был одним из тех немногих странных людей, для которых слово «совесть» не пустой звук. Скорее, это была вечно грызущая душу колючка – результат отцовского воспитания. Сейчас, когда Орвелл взял себе два, возможно ценнейших, предмета и сделал все, чтобы скрыть их ценность, он чувствовал себя преотвратно. Он утешал себя тем, что лучше украсть или уничтожить подобный прибор, чем отдать военным с их бешенными маршалами во главе. Вполне правильное утешение.

Одна из стрелок «часов» (стрелка напоминала огрызок карандаша) могла менять цвет от голубого до красного и принимать любое направление. Это был прибор опасности – та самая стрелка, которая указывала на Коре, когда он шел резать блюдце. Направление стрелки показывало откуда грозит опасность, а ее цвет – насколько опасность реальна или близка. Человека, имеющего такой браслет, невозможно застать в расплох.

Стрелка светилась в темноте и Орвелл специально прошел однажды темными улицами пригорода, чтобы проверить, как она действует. Улицы были почти мертвы. Сюда никогда не заезжала полиция; здесь никогда не бывали богатые ребята, которые всегда ездят с собственной охраной. Окраины города плавно перерастали в непроходимый лес, прорезанный только несколькими магистралями.

Магистрали охнанялись электроникой и были безопасны. Но все равно, даже там кого-то похищали, кого-то взрывали, в кого-то стреляли. Орвеллу не было дела до всех этих штучек – люди никогда не умели уживаться так, чтобы кого-нибудь не убивать. Просто нужно уметь защитить себя.

Он имел с собой пистолет. А пистолетом он умел пользоваться.

Прибор работал безотказно. Несколько раз пришлось уйти от опасности, несколько раз опасность уходила сама, но только раз пришлось вынуть пистолет – когда к Орвеллу подошел невзрачный мужчина, вроде бы совсем не боевого вида, и стрелка загорелась ярко-красным. Орвелл узнал его еще до того, как зажглась стрелка – узнал по стеклянному взгляду.

Мужчина все понял, увидев пистолет, но не испугался, а резким, почти невидимым движением, ударил Орвелла по руке. Это был настоящий профессионал.

Такому удару учат с детства. Такой человек не умеет и не знает ничего, кроме нескольких ударов вроде этого. Идеальная машина для умервщления.

Настоящий профессионал вынул нож.

Прибор опасности щелкнул.

Орвелл почувствоввал необычную щекотку во всем теле. Страха совсем не было. Было лишь то чувство, которое, наверное, знают марионетки, когда их поднимают за веревочки и заставляют танцевать.

– Что это щелкнуло? – спросил киллер.

– Твоя смерть.

– Даже так?

– Даже так, – язык Орвелла говорил, совершенно неподконтрольный сознанию.

Похоже, что сработал прибор, – подумало сознание и совершенно успокоилось.

– А ну-ка, посмотрю, – сказал киллер.

Кулак Орвелла (совершенно независимо от его воли) прыгнул вперед и киллер свалился. Даже жаль беднягу.

Прибор опасности щелкнул еще раз, выключаясь, и Орвелл снова стал собой.

Кажется, эксперимент удался. Прибор не только указывал на опасность, но, если опасность становилась неотвратимой, заставлял действовать тело единственно правильным способом, отключая мозговое руководство.

Орвел еще раз проверил это свойство прибора. Чтобы не рисковать, он нацепил браслет на лапу зеленой мартышке и прицелился в мартышку из пистолета.

Прибор щелкнул и мартышка выпрыгнула из поля зрения. Она выглядела удивленной. Да, такую полезную штуку не стоило отдавать. Особенно сейчас, когда она осталась в одном экземпляре. Правда, был и второй прибор, еще полезнее.