Айзек Азимов - Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо [компиляция]

– Я рада, что вы не усомнились в моем отказе. Есть люди, считающие, что из любезности следует принимать любое предложение – или почти любое, но я подобного мнения не придерживаюсь. Не вижу, с какой стати я должна обрекать себя на совершенно неинтересную трату времени. У вас есть возражения, землянин?

– Я не могу высказать мнения – ни отрицательного, ни положительного – относительно аврорианского обычая. (Она все еще выжидала и слушала его. Чего она ждет? Того, о чем он хочет заговорить, но пока не решается?)

Она сказала с вымученной небрежностью:

– Так вы можете хоть что-нибудь предложить или мы закончили?

– Нет, не закончили, – отрезал Бейли, вынужденный снова рискнуть. – Вы обнаружили в Гремионисе эту не аврорианскую навязчивость, и вам пришло в голову, что ее можно использовать.

– Да неужели? Какая чушь! Как и для чего я бы ее использовала?

– Его влекло к вам очень сильно, и, значит, не так уж трудно было устроить, чтобы его заинтересовала другая, очень похожая на вас женщина. Вы подтолкнули его, быть может, пообещав все-таки согласиться, если та ему откажет.

– И кто же эта бедняжка, столь на меня похожая?

– А вы не знаете? Ну послушайте, доктор Василия, это уже глупо. Я говорю о солярианке Глэдии, и уже упоминал, что доктор Фастольф взял ее под покровительство именно из-за вашего с ней сходства. Было это в начале нашего разговора, и вы не выразили ни малейшего удивления. Теперь уже поздно притворяться, будто вы слышите о нем в первый раз.

Василия посмотрела на него очень внимательно:

– И вы из его интереса к ней заключили, что прежде он интересовался мной? И явились ко мне с этой дурацкой догадкой?

– Не такой уж дурацкой. Есть и другие весомые факты. Но вы отрицаете?

Она задумчиво водила пальцем по длинному столу рядом с собой. Какие тайны скрывали длинные листы на нем? Бейли различал сложнейшие схемы. Но они ничего ему не сказали бы, как бы долго и подробно он их ни штудировал.

– Мне это надоело, – сказала Василия. – Вы сообщили мне, что Гремионис сначала интересовался мной, а затем солярианкой, моим двойником. А теперь вы хотите, чтобы я это отрицала. Но для чего мне тратить время на отрицания? Какая в этом важность? Даже будь это правдой, какой мне может быть вред? Вы ведь просто говорите, что мне досаждали предложения, меня не привлекавшие, и я хитроумно от них избавилась. Что дальше?

– Дело не столько в ваших поступках, – сказал Бейли, – сколько в их причине. Вы знали, что в характере Гремиониса проявлять настойчивость в определенных ситуациях. Он опять и опять предлагал себя вам, а следовательно, будет спять и опять предлагать себя Глэдии.

– Если она ему откажет!

– Она солярианка, пережившая сексуальную травму, и отказывала всем, о чем, полагаю, вы знали, поскольку вопреки отчуждению между вами и вашим… и доктором Фастольфом все еще испытываете чувства, которые побудили бы вас наводить справки о вашей замене.

– Ну тем лучше для нее. Если она отказала Гремионису, значит, у нее прекрасный вкус.

– Вы заранее знали, что никакого «если» быть не может, что она безусловно ему откажет.

– И все-таки – ну и что?

– Повторные предложения означали, что Гремионис будет часто бывать у Глэдии, что он будет за нее цепляться.

– В последний раз: ну и что?

– А в доме Глэдии была редкость – Джендер Пэнелл, один из двух человекоподобных роботов, существовавших в мире.

– К чему вы клоните? – замявшись, спросила Василия.

– По-моему вам пришло в голову, что убийство человекоподобного робота при обстоятельствах, бросающих тень на доктора Фастольфа, можно использовать как средство вырвать у него секрет человекоподобного позитронного мозга. Гремиониса, раздраженного постоянными отказами Глэдии, но часто бывающего в доме Глэдии, можно было подбить на убийство робота, чтобы страшнее ей отомстить.

Василия заморгала:

– Да будь у этого жалкого парикмахеришки двадцать таких причин и двадцать удобных случаев, так что? Он бы толком не сумел приказать роботу пожать ему руку. И за миллион световых лет он не смог бы вызвать умственную заморозку даже у простого робота!

– И вот теперь, – мягко сказал Бейли, – мы добрались до вопроса, который, мне кажется, вы предвидели, раз сдержались и не вышвырнули меня вон. Вам нужно было удостовериться, знаю я или нет. Иными словами: Гремионис проделал это с помощью Института робопсихологии, действовавшего через вас!

Словно стоп-кадр из гиперволновой постановки: не только оба робота хранили неподвижность, но застыли и Бейли, и доктор Василия Алиена. Прошли долгие секунды – невероятно долгие, прежде чем Василия глубоко вздохнула и очень медленно встала с табурета. Ее лицо сморщилось в невеселую улыбку, голос был тихим:

– По-вашему, землянин, я сообщница в уничтожении человекоподобного робота?

– Да, доктор, что-то вроде этого мне в голову приходило, – ответил Бейли.

– Благодарю вас за вашу мысль. Разговор окончен, уходите! – Она указала на дверь.

– Боюсь, что я не хочу, – сказал Бейли.

– Ваши желания меня не интересуют, землянин.

– Напрасно. Как вы можете заставить меня уйти против моего желания?

– У меня есть роботы, которые по моему распоряжению выведут вас вежливо, но твердо, причинив боль только вашему чувству собственного достоинства, если оно у вас есть.

– У вас здесь всего один робот, а у меня два, которые этого не допустят.

– На мои зов явятся двадцать.

– Доктор Василия. поймите, пожалуйста! – сказал Бейли – Увидев Дэниела, вы удивились. Подозреваю, что вы, хотя и работаете в Институте робопсихологии, где тема человекоподобных роботов имеет первостепенное значение, даже вы в первый раз своими глазами увидели такого робота, завершенного и функционирующего. Следовательно, ваши роботы его тоже не видели. Поглядите на Дэниела. Он выглядит как человек. Ни один робот, кроме мертвого Джендера, никогда такого сходства с человеком не имел. И ваши роботы, несомненно, воспримут Дэниела как человека. А он сумеет отдать распоряжение таким образом, что они подчинятся ему, а не вам.

– Если понадобится, – ответила Василия, – я могу вызвать сюда двадцать человек из Института, и они выдворят вас, возможно, причинив немножечко физической боли, а ваши роботы, даже Дэниел, не смогут успешно им воспрепятствовать.

– А как вы думаете их вызвать, если мои роботы не позволят вам сделать ни единого движения? У них ведь молниеносные рефлексы.

Василия оскалила зубы отнюдь не в улыбке:

– Про Дэниела я сказать ничего не могу, но Жискара я знаю почти всю мою жизнь. Не думаю, что он хоть как-то помешает мне вызвать помощь, и, полагаю, он не даст вмешаться Дэниелу.