Айзек Азимов - Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо [компиляция]

– Правда? Я не получил ни одного письма.

– Я их не посылала. Я писала и уничтожала.

– Почему же?

– Потому, Элайдж, что частное письмо с Авроры на Землю проходит цензуру, а я этого не хотела. Если бы ты послал мне письмо, оно скорее всего не дошло бы до меня, каким бы невинным ни было. Я думала, что именно поэтому не получала писем. Теперь, когда я знаю, что ты подозревал о такой ситуации, я страшно рада, что ты не сделал глупости и не писал мне: ты не понял бы, почему я тебе не отвечаю.

Бейли удивленно уставился на нее.

– Как же ты попала сюда?

– Незаконно. Я воспользовалась частным кораблем доктора Фастольфа, поэтому прошла мимо пограничной стражи, и нас не остановили. Не принадлежи этот корабль доктору Фастольфу, меня отправили бы обратно. Я думаю, ты тоже понял, в чем дело и связался со мной через доктора Фастольфа.

– Ничего я не понимал. Я удивляюсь, что двойное неведение спасло меня. Тройное! Ведь я не знал правильной комбинации гиперволны, чтобы добраться непосредственно до тебя, а на Земле узнать эту комбинацию оказалось невозможно. Сделать это частным образом я не мог – и так о нас с тобой болтали по всей Галактике благодаря тому идиотскому фильму, который сняли после Солярии. Но комбинацию доктора Фастольфа я достал, и, добравшись до орбиты Авроры, сразу же связался с ним.

– Так или иначе, но мы встретились.

Глэдия села на край койки и протянула Элайджу руки.

Он сжал их и хотел было сесть на табурет, который стоял рядом, но она притянула его к себе и усадила рядом.

– Ну, как ты, Глэдия? – неловко произнес он.

– Хорошо, а ты?

– Старею. Три недели назад отметил пятидесятилетие.

– Пятьдесят – это не… – Она замолчала.

– Для землянина это старость. Ведь наш век недолог, ты знаешь.

– Даже для землянина пятьдесят лет не старость. Ты нисколько не изменился.

– Приятно слышать, но я мог бы сказать тебе, что скрип усилился. Глэдия!..

– Да, Элайдж?

– Глэдия, я должен спросить: ты и Сантирикс Гремионис…

Глэдия улыбнулась и кивнула:

– Он мой муж. Я послушалась твоего совета.

– Он помог?

– Да. Живем неплохо.

– Это хорошо. Надеюсь, так все и останется.

– На столетия – вряд ли, а вот на годы, даже на десятилетия, – очень может быть.

– Детей нет?

– Пока нет. Ну а как твоя семья, мой женатый мужчина? Как сын, жена?

– Бентли уехал два года назад с переселенцами. Я еду к нему. Он крупное должностное лицо на новой планете. Ему всего двадцать четыре, но он уже заслужил уважение и почет. – В глазах Бейли заплясали огоньки. – Я уж думаю, не придется ли мне обращаться к нему «ваша честь» – на людях, конечно.

– Великолепно. А миссис Бейли? Она с тобой?

– Джесси? Нет. Она не захотела покинуть Землю. Я говорил ей, что мы будем жить в куполах, так что большой разницы с Землей она не почувствует. Правда, жизнь будет попроще. Может, со временем она переменит мнение. Может, ей надоест одиночество, и она захочет приехать. Посмотрим.

– А пока ты один.

– На корабле больше сотни переселенцев, так что на самом деле я не один.

– Они по ту сторону стыковочной стены. И я тоже одна.

Бейли бросил быстрый взгляд в сторону рубки, и Глэдия сказала:

– Не считая Дэниела, конечно. Но он там, за дверью, и он робот, хоть ты и думаешь о нем, как о человеке. Но ты, наверное, хотел увидеться со мной не для того, чтобы поговорить о наших семьях?

Лицо Бейли помрачнело.

– Я не могу просить тебя…

– А я могу. Эта койка вообще-то не предназначена для занятий сексом, но я надеюсь, что ты с нее не свалишься.

– Глэдия, я не могу отрицать, что… – начал он. И умолк.

– Ох, Элайдж, не надо пускаться в долгие рассуждения, чтобы надлежащим образом удовлетворить вашу земную мораль. Я предлагаю себя тебе согласно аврорианским обычаям. У тебя есть полное право отказать, и я не могу спрашивать о причинах отказа. Впрочем, я думаю, что право отказываться принадлежит только аврорианам. Я не приму отказа от землянина.

Бейли вздохнул:

– Я уже не землянин.

– Еще меньше я рассчитываю получить отказ от несчастного переселенца, едущего на варварскую планету. Элайдж, у нас было так мало времени, и его так мало сейчас, и я, наверное, никогда больше не увижу тебя. Эта встреча так неожиданна, что было бы космическим преступлением упустить такой случай.

– Ты и в самом деле хочешь старика?

– Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебя умоляла?

– Но мне стыдно.

– Закрой глаза.

– Я имею в виду – стыдно за себя, за свое дряхлое тело.

– Переживешь. Твое дурацкое мнение о себе меня нисколько не касается.

Она обняла его, и застежка на ее платье расстегнулась.

Многое открыла для себя Глэдия. Она с удивлением узнала, что Элайдж остался таким, каким она его помнила. Пять лет ничего не изменили. Ей не пришлось оживлять воспоминания. Он был Элайджем.

Она обнаружила разницу между ним и Сантириксом Гремионисом. Впечатление, что у Гремиониса, кроме главного недостатка, о котором она уже знала, были и другие, усилилось. Сантирикс был нежным, мягким, рациональным, в меру неглупым и… однообразным. Она не могла бы сказать, почему он был однообразным, но что бы он ни делал и ни говорил, он не возбуждал ее, как Бейли, даже когда тот молчал. Бейли был старше Сантирикса годами, много старше физиологически, не так красив, как Сантирикс, он, что всего важнее, нес в себе неуловимый дух распада, ауру быстрого старения и короткой жизни, как все земляне. И все же…

Она узнала, как глупы мужчины: Бейли приближался к ней нерешительно, совершенно не оценив своего воздействия на нее.

Она осознала, что его нет, когда он вышел поговорить с Дэниелом. Земляне ненавидели и боялись роботов, но Бейли, отлично зная, что Дэниел – робот, всегда обращался с ним как с человеком. А вот космониты любили роботов и чувствовали себя без них неуютно, но никогда не думали о них иначе, как о машинах.

И она почувствовала время. Она знала, что прошло ровно три часа тридцать пять минут с того момента, как Бейли вошел в маленькую яхту Фастольфа, что времени остается очень мало. Чем дольше она отсутствует и чем дольше корабль Бейли находится на орбите, тем больше шансов, что кто-нибудь их заметит, а если уже заметил, то почти наверняка заинтересуется, станет расследовать, и тогда Фастольфу грозят крупные неприятности.

Бейли вышел из рубки и грустно посмотрел на Глэдию:

– Мне пора, Глэдия.

– Я знаю.

– Дэниел будет заботиться о тебе. Он станет твоим другом и защитником, и ты должна быть ему другом – ради меня. Но я хочу, чтобы ты слушалась Жискара. Пусть он будет твоим советником.

Глэдия нахмурилась.

– Почему Жискар? Я недолюбливаю его.

– Я не прошу любить его. Я прошу тебя верить ему.