Алексей Лебедев - Рассказы

Да, успех и счастье быть нужной людям. По вечерам их было не оторвать от телевизоров. Казалось, вся страна плачет и смеется вместе с ней. Но вновь повернулось колесо судьбы: кому-то понадобилось свернуть сериал. В прессе появились злобные, язвительные отклики. Бывшие друзья перестали здороваться. Стало ясно, что за показной любовью скрывалась тайная ненависть, а за терпимостью — лицемерие. Так проходит мирская слава…

Напротив расположилась пара: муж пытался читать газету, а жена донимала его болтовней. Видя, что ее внимание не ценят, супруга начала озираться по сторонам, и взгляд ее случайно упал на маленькую женщину. Простоватое лицо выразило удивление, а затем восхищение.

— Дорогой, — зашептала она. — Смотри, это же Ользи!

— Какая еще Ользи?

— Ну, какая может быть Ользи, глупенький! Из сериала, конечно.

— А… — Муж снова углубился в газету. Жена состроила удрученную мину, вздохнула и направилась к обладательнице грустных синих глаз.

— Скажите, вы ведь Ользи, правда?

— Теперь уже нет.

— Ах, извините, какая же я глупая! Ользи — это ваша героиня, а по-настоящему вас зовут Вьорна. Вьорна Као, верно?

— Верно.

— А меня — Сина Птар. Мы здесь с мужем.

— Очень приятно.

— Вы знаете, я с таким удовольствием смотрела ваш сериал…

Так жаль, что он кончился!

— Мне тоже.

— Ох, когда ваша героиня умерла, я даже заплакала! Ну зачем они это сделали, а? Пусть бы жила со своим возлюбленным.

— Да, конечно.

— Скажите, а вы сейчас где-нибудь снимаетесь? Будут еще фильмы с вашим участием?

— Не знаю, — хмуро ответила Вьорна и закрыла глаза.

— Ах, извините меня, пожалуйста.

— Ничего, все в порядке.

— Простите, а вы не могли бы дать автограф? У меня есть ваша фотография, я все время ее ношу с собой в сумочке… И ручка есть.

— Пожалуйста.

Вьорна аккуратно взяла ручку своей шестипалой лапкой и крупным детским почерком вывела: «Сине Птар на память о бедняжке Ользи». Поклонница довольно закудахтала и вернулась на место — показать мужу трофей.

— Номер шестьдесят семь, — раздался металлический голос свыше.

— Кто это — шестьдесят семь? Это не мы, дорогой?

— Нет, это она.

Вьорна Као неловко слезла с кресла и проковыляла в кабинет.

— Ах, не волнуйтесь, дорогая, у вас все будет хорошо.

Прошло минут пятнадцать.

Двери открылись. Двое санитаров выкатили тележку с мешком из черного пластика. Один из них показал переставшему жевать охраннику какую-то бумажку и негромко пояснил:

— В морг.

Тишину расколол истерический крик обладательницы последнего автографа «бедняжки Ользи».

Ивина встречали. Не успел он спуститься по трапу звездолета, как попал под скрещенные лучи прожекторов. Зазвучала музыка: невидимый оркестр, жутко фальшивя, играл «Марш Земли».

От трапа протянулась мерцающая ковровая дорожка. Ивин шел по ней, чувствуя себя полным идиотом. Вся затея насчет неофициального визита пошла насмарку.

Навстречу, радостно улыбаясь, топал Мьор. Позади шумела толпа, сдерживаемая кольцами оцепления. В воздухе с тихим жужжанием парили телекамеры: вся сцена непрерывно снималась с различных ракурсов.

Мьор подошел и протянул Ивину руку. Ивин рефлекторно поднял свою, но тут же опустил. Мьор едва заметно хмыкнул и махнул рукой, приглашая следовать за ним. Под приветственные крики толпы они молча прошли по мерцающей дорожке и сели в черный правительственный электромобиль.

Здесь можно было поговорить.

— А вы постарели, господин Ивин.

— Зато вы ничуть не изменились, товарищ Мьор.

— Приятно слышать. Говорят, я немного располнел.

— Ну, это не помешает вам вести страну к сияющим вершинам.

— Конечно, не помешает.

— У вас тут большие перемены, я смотрю.

— Радикальные.

— Для чего же вы все это затеяли?

— Долгая история.

— Расскажите, мне интересно.

— Кончайте валять дурака, Лев. Сейчас вас отвезут в гостиницу, там вы сможете отдохнуть с дороги. Потом я организую встречу. Договорились?

— Разве у меня есть выбор?

Электромобиль въехал в какие-то ворота и остановился. Двое охранников выросли словно из-под земли, готовые сопровождать Ивина куда угодно. Это было сыщику не в новинку, пока он не обратил внимания на глаза парней в камуфляже. Они были совершенно пустыми. Такое он тоже видел, только совсем в другом месте, хоть и при подобных обстоятельствах. Похоже, произошел обмен опытом.

Войдя в свою комнату, Ивин почувствовал, как оживает память. Словно и не было долгих лет скитаний и поисков, словно только сейчас его озадачили историей о смертоносном вирусе и преступном профессоре Дьорке.

Почувствовав голод, Ивин пожевал знакомые пищевые плитки и запил стаканом воды. То ли подводила память, то ли вкус стал хуже, а вода явно отдавала какой-то химией. Отметив про себя эти факты, сыщик завалился спать. По опыту он знал, что на новом месте — это самое лучшее…

Ивин шел по тропинке через поля. Кругом стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь пением птиц и стрекотом кузнечиков.

Солнце сияло с голубого безоблачного неба; начинало припекать.

Впереди, за березовой рощицей, виднелся дом — двухэтажный резной теремок со спутниковой антенной на макушке. Это было исполнение мечты, тихая обитель, убежище от космических бурь, надежда на спокойную старость. Здесь он будет пить чай на веранде и вспоминать о былом. Возможно, напишет мемуары о похождениях знаменитого сыщика.

Небо вдруг потемнело, наполняясь быстро движущимися багровыми тучами. В глубине их что-то рычало и выло. Ивин побежал к дому, пытаясь спрятаться от грозы. Но тут хлынул ливень. Пространство заполнили красноватые нити. Горячие соленые капли слепили глаза, текли по лицу. Это была кровь…

Ивин проснулся, но знакомый вкус не исчез: во сне сыщик прикусил губу. Поняв это, он выругался, но спать снова не лег, а сделав несколько дыхательных упражнений для концентрации энергии и успокоения нервов, включил телевизор. Шла программа новостей.

Экран заполнился трупами.

— …новые жертвы экстремистов, — сообщил диктор. — Дикая Зона, это уродливое образование, возникшее благодаря откровенному попустительству насквозь прогнившего режима, ныне превратилась в оплот реакции и вырождения. Антинародные силы не оставляют попыток утопить нашу великую революцию в крови. Всюду рассылают они своих боевиков и шпионов. Но им не сломить нашу волю к победе, наш дух истинного радикал-оптимизма. Наши славные мальчики гибнут с улыбками на устах, исполняя священный долг перед Родиной. Спите спокойно: никто не забыт и ничто не забыто…

Как Ивин ни старался, никаких улыбок ему заметить не удалось. А вот из остального текста можно было почерпнуть немало ценной информации.