Вячеслав Корнич - 1. За тенью огненных миров [ранее Огненный ветер]

— Всем экономить патроны, стрелять на поражение, сейчас будет «артподготовка», спрятать всем головы, зарыться в песок!

Капитан оказался прав, через минуту началась настоящая канонада: миномётные мины со снарядами безоткатных пушек рвались везде, наверху и внизу мандеха клубилась завеса из дыма и песка.

«Духи» вновь предприняли штурм позиций спецназа. Группа огрызалась прицельным огнём, заметно прореживая цепь наступавших.

— Есть потери?! — крикнул оглохший от взрывов Доцевич, медику Заравину.

— Два трёхсотых, лёгкие, — ответил тот.

— Резник, помоги оттащить раненных в безопасное место! — отдал приказ Доцевич, а про себя уже добавил:

«Твою мать, из какого хрена они вылезли?! Как чувствовал ведь! Чёрт, лишь бы наши не опоздали…»

— Товарищ капитан, «духи» с правого фланга обходят, прорываются к машинам! — сдавлено закричал Крылов, размазывая по лицу вместе с потом крупинки песка.

— Антон! — крикнул Раскатову Доцевич. — Возьми пулемётчика, помоги ребятам, не выдержат они!

Перемещаясь на правый фланг, Раскатов с Халиулиным короткими очередями поддерживали своих товарищей подсевших под натиском душманов.

— Держаться, бойцы! — срывая голос орал Раскатов. — Не пускать к машинам!

— Аллах Акбар!.. Аллах Акбар!.. Аллах Акбар! — зловеще, неслось с той стороны, поливая «свинцовым дождём» группу спецназа, окопавшуюся на гребне мандеха.

— На, получай, сволочи! — крикнул здоровенный Дубина, сильно швыряя гранату в самую гущу «духов».

Вослед за ней полетели ещё две гранаты, разметав по сторонам тела наступавших душманов. Организованный огонь заметно потрепал живую силу противника, и на этот раз душманам не удалось прорваться к желанному грузу. Они вновь откатились назад, зарываясь в песок.

Бой длился минут сорок, всё ближе и ближе передвигаясь к позициям разведгруппы. «Духи» смогли вплотную подойти к гребню мандеха и уже практически в упор расстреливали разведчиков, фонтаны песка смещались с пороховым дымом, застилая глаза висевшей в воздухе пеленой. Патроны были на исходе, спецназовцы стреляли всё реже и реже, пуская в ход уже последние гранаты. Все подступы к месту засады были усыпаны десятками «духовских» трупов, и с обеих сторон раздавались стоны раненных. Внизу мандеха валялся развороченный взрывом АГС-17, а рядом с ним безжизненно лежали бойцы его расчёта. Раненный Доцевич всё ещё пытался из последних сил организовать взаимодействие оставшейся группы, но вдруг его тело дёрнулось и неестественно завалилось на песок… Боковым зрением Раскатов увидел, как падал его друг, но помочь ему ничем не мог, «духи» уже лезли напролом.

И в этот самый момент раздался чей-то остервенелый крик:

— Наши!

Два бронетранспортера стремительно приближались к месту боя, ведя огонь из крупнокалиберных пулемётов. Разведчики Зорина на ходу десантировались с брони, устремляясь на помощь своим товарищам. На какое-то мгновение Раскатов обернулся назад, но в следующую секунду прогремевший взрыв отшвырнул его на дно мандеха… Подоспевшая разведгруппа всё же сумела закрепиться на опустевших позициях, а через несколько минут вертолёты огневой поддержки принялись «утюжить» реактивными снарядами пустыню вместе с остатками отступавших душманов. Но Антон ничего этого уже не видел…

Стелла бродила по вечернему городу, совсем не обращая внимания на мелькавших мимо неё прохожих. Под сенью потемневшего неба с россыпью только что появившихся бледных звёзд на девушку вновь нахлынули воспоминания… Ещё совсем недавно её мир вращался в суете последних экзаменов и в томительном ожидании выпускного вечера, а теперь всё уже было позади. Но, несмотря на негу приятных ощущений, внутри неё оставалось место для лёгкой грусти, ведь где-то в недалёком прошлом всё ещё жило незабываемое беззаботное детство вместе с друзьями и наивными мечтами. Отец Стеллы был военнослужащим, и семье часто приходилось переезжать с места на место, меняя одну воинскую часть на другую. И где они только не побывали за это время, по воле необходимости знакомясь с географией своей огромной страны. Частенько Стелле приходилось заниматься самостоятельно, чтобы наверстать учебный материал, но она была упорной девочкой. Через несколько лет «цыганских мытарств» отец поступил в военную академию, и семья перебралась в Москву. Два года учёбы пролетели незаметно. После чего последовало очередное назначение, и Кудрявцевы, уже в который раз стали паковать чемоданы. По приезду в Тюмень, семья получила служебную квартиру недалеко от военного училища на улице Ямской.

Стелла невольно улыбнулась, вспоминая первый день знакомства с новой школой и одноклассниками, в такие моменты она всегда ощущала некоторый дискомфорт от пристального внимания наблюдавших за ней глаз. Буквально за последний год из угловатой девчонки — подростка она превратилась в красивую девушку, одаренную природной женственностью и обаянием. Теперь она всё чаще и чаще замечала на себе волнующие взгляды парней и немного стеснялась этого. Придирчиво оценивая внешность Кудрявцевой, женская половина класса пыталась отыскать в ней видимые недостатки, но плохо скрываемые эмоции на лицах одноклассниц говорили о тщетности их желаний. Напротив, юноши старались разглядеть в ней лишь приятные для своего взора моменты:

— Ничего девочка… Фигурка — потрясная!.. А какие ноги… Красотка!..

Уловив настроение класса, Стелла кокетливо поправила свои смоляные волосы и улыбнулась.

В дальнейшем ей не удалось избежать «полосы отчуждения» в отношениях с одноклассниками, но чуть позже всё стало на свои места. Девушки как-то успокоились, оценив серьёзный нрав и ум Стеллы, а неугомонным парням пришлось даже остерегаться её острого словца. Хотя Стелла и завоевала право быть равной в школьной среде, но настоящего друга здесь так и не нашла, а может, просто не искала. Стелла очень надеялась, что в новом городе продолжит свои занятия синхронным плаванием, которым серьёзно увлеклась ещё несколько лет назад, но, к сожалению, её мечтам не суждено было сбыться. Поэтому всё свободное время она старалась посвящать музыке и поэзии, с недавних пор ставшие её верными спутниками в жизни. За полгода до государственных экзаменов Стелла вдруг ощутила острую потребность в одиночестве, она стала чаще и подолгу замыкаться в себе, находя в созерцании своих мыслей необъяснимый покой. Перемены в поведении Стеллы не смогли ускользнуть от внимания Веры Владимировны, её мамы, и она не раз пыталась поговорить с дочерью, но девушка только отшучивалась. В итоге мать успокоила себя мыслью о затянувшемся переходном возрасте дочери и перестала её тревожить. С трепетным волнением Стелла вспоминала свой выпускной бал. Ещё во время учёбы девушка не раз замечала, как высокий юноша с параллельного класса Вадим Савельев пытался оказывать ей знаки внимания, и в тот вечер после объявления первого медленного танца, он буквально на крыльях полетел через весь зал к ней. С этого момента Вадим ни на шаг не отходил от Стеллы. Они много танцевали, кружась по залу поглощённые музыкой и ощущениями близости… А после с группой одноклассников — бродили по ночному городу, пели песни, мечтали о будущем. И только с наступлением рассвета Вадим в первый раз осмелился её поцеловать. Стелле льстило внимание нового друга, но почему-то её не оставляло ощущение какой-то зыбкости всего происходящего, словно незримая частица её души хранила некую тайну, не позволяя обманываться настоящим…