Оксана Демченко - ХЗ. характер землянина [Litres, СИ]

– Ты кто будешь, болезный? – Спрашиваю его.

– Ш-пп-хр-цвирк!

Это вместо ответа. Речевой центр накрылся. Бывает. Обхожу бедолагу по кругу. Точно я назвала породу, путь он и устаревший. Знаков габ-службы нет, цвет корпуса кое-где еще цел, исходно он был зеленый, как у жука, в переливами.

– Как тебе имя Шарп? – спрашиваю осторожно. Вдруг догадается, что я не фирму рекламирую, а намекаю на обилие коцок и потертость.

– Ш-хр-фф…

Отозвался сразу, охотно. Наверное, не возмущается. Иначе протестовал бы дольше. У меня есть привычка очеловечивать механизмы. На Земле рыжий от ржавчины «Апельсинчик» имел имя и характер. Вряд ли он знал, что так богат. Здесь автоматика гораздо продвинутее. Иногда ей хватает чего-то в недрах машинного сознания, чтобы по-настоящему быть личностью. Как мой любимый Вася, самый атипичный габарит на весь Уги.

– Сима, – кивок вежливости Шарпу. – Пошли, напарник. Вряд ли на тебе можно кататься верхом.

Скрип-скрип вместо отклика. Шарп поднялся на пять сантиметров над полом и плывет по маршруту. Стабилизация у него барахлит, левый ограничитель под корпусом шаркает по полу.

– Какое-то тут все не новое, – жалуюсь ему в охотку. Приятно разговаривать с кем-то, а не только с запутавшейся в себе и обстоятельствах гражданкой Жук. – Можно держаться за поручень, да? Ты поводырь, я просто топаю. Мне сейчас самое время хорошенько подумать, Шарп. Перелопатить данные относительно планеты.

Снова вздыхаю. Обычно туристы летят и знают пункт назначения. А я билета не брала и куда попала… даже здешние не скажут!

– Нарекаю тебя Утиль, – сообщила я планете, споткнулась и ненадолго остановилась.

Шарп тоже замер, он не глуп, с делом поводыря справляется на отлично. Читаем дальше, бредем на ощупь… Планета крутится мухой возле пожилой незнакомой звезды. Всего таких мух четыре, Утиль – второй. Размер и прочее физическое пропускаю, если возьмусь переводить в метры, тем и буду занята до старости. Население… Ничего себе, нет единого числа. Указаны по разделам с углубленными комментариями к каждому «биологические виды», «условно белковые», «небелковые типа ит», «небелковые прочие». Суммируем четыре кучки. Получаем помрачающее Симин мозг значение в пятьдесят миллиардов штук. Или рыл? Или – взгляд на Шарпа – корпусов? Не знаю. Назад отматываю, сортирую по двум группам. С подозрением на метаболизм – треть от страшного числа. Родня Шарпа – прочие две трети.

Статус УГ, маскирующий меня, дает право просмотра подробностей по каждому существу и объекту. Видимо, именно для меня эти две буквы были заранее зарезервированы. Типа любимого Билли «бэкдора», только не в стене, а в системе контроля. Ну и ладушки, проверим. Шарп, он же аппарат с длинным номером, нашелся без проблем. Пребывает здесь сорок циклов, списан по решению производителя, ремонт признана неэффективным. Указание по ликвидации не поступило… Ага, вот. Причина: значится в базу учета атипичных объектов. Что за база? Сима, и чего бы тебе не выучить инструкции раньше!

«Ликвидации либо переработке в связи с износом могут быть подвергнуты лишь неразумные, лишенные атипичности и иных особых свойств (полный перечень в приложении) объекты. Прочие обладают правом на дожитие. Примечание: закон имеет силу (и смысл) лишь в отношении гуманоидных и условно гуманоидных рас, в первую очередь так называемых истинных людей. Цивилизационная структура последних отличается крайней нечеткостью и создает угрозу разночтений».

Согласна. У дрюккелей нет проблемы с дожитием. Они урегулируют любые вопросы досконально. Рюкл законников исключает само понятие разночтений. Толкование этого слова людей у дрюккелей занимает томов пять с примерами.

Шарп замедлил скольжение. Я уткнулась в его корпус и полуобняла старенького габарита. Перед нам торжественно и неторопливо раскрывалась очередная стена, оказавшаяся дверью. За ней – поле с чахлой травой без цвета и запаха. Над травой жиденькое серовато-сизое небо с нищенскими лохмотьями облачков. Грязноватыми, как весь Утиль.

За полем травы, довольно далеко, начинается отвесная скала обглоданного временем титанического здания. Справочник утверждает: оно заполоняет собой всю планету. Редкие вкрапления внешних территорий все подобны тому, которое я сейчас наблюдаю.

Планету можно полюбить или возненавидеть с первого взгляда. За год в универсуме я поняла – так оно и есть. Но Утиль нарушил это правило. Его с первого взгляда посильно лишь жалеть. Некто, связанный с Олером, совершил здесь мерзость. Перенаселенность в современном универсуме невозможна! Всякая экспансия утонет в его бескрайности. Империя это знает и поддерживает границы вовсе не из деликатности. Она уже научно установила, что есть предел управляемости и высчитала, где именно пролегает этот предел. Мне Игль рассказывал. Сверхорганизованные дрюккели следуют тому же правилу, жить не тесно – но сплоченными звездными колониями… Что за бред психопата приключился с проектировщиком, убившим Утиль при заселении хладнокровно и окончательно? И как тут жить, если мир не воспроизводит ресурсы. Вон – трава сухая. Наступаю, она рассыпается в пыль… Она давно погибла. Ужасно давно. И воздух мертвый. Им почти нельзя дышать. Неглупый Шарп тянет ко мне уцелевший гибкий держатель-шланг. Предлагает дышать из встроенных в его корпус запасов обогащенного воздуха, пока мы бредем к зданию. Благодарно киваю, дышу.

– Знаешь, – шепотом говорю в маску, – я неверно выбрала вопрос дня. Где я и как отсюда свалить, вот что мне казалось важно. Но Олер прав. Я увязла в Утиле. Зачем я здесь, вот вопрос. Чтобы осознать тутошний бардак и даже, наверное, прибраться. Гос-споди, помоги Симе, а? Хотя чего там… На Земле свои заморочки не слабее. Прости, отбой связи. Сима ни о чем не просила, Сима побережет заветные желания на крайний случай.

Пожалуй, исходя из проведенных исследований, стоит выделить два действительно определяющих типа сознания гуманоидов. Я для себя, весьма условно, назвал их правополушарными и левополушарными. Логиками и интуитами. Первые успешнее в экспансии, массовом развитии. Вторые локальны и на беглый взгляд слабы. Однако именно они, таково мое убеждение, способны исподволь управлять могучими и «прозрачными» поборниками логики. Впрочем, интуитов в истинном понимании не интересует грубая работа управленцев.

Некоторым аналогом ситуации является классическая семья, поощряемая в укладе жизни империи. В подобной семье логик – чаще это мужчина – создает ценности, активно работает. Однако аккумулирует результат женщина – интуит. Именно она мотивирует или демотивирует логика.