Исай Лукодьянов - Плеск звездных морей. Очень далекий Тартесс

Потом снизу, от текучей воды, донеслось его рычание. Надо было забраться на дерево и переждать, пока Длиннозубый напьется и уйдет, но вместо этого охотник осторожно, прячась за деревьями, спустился к воде, чтобы посмотреть, что там делается.

Такого он еще не видел. Чешуйчатый не пускал Длиннозубого к воде. Передними лапами он вылез на песок и разинул огромную пасть. Длиннозубый стоял перед ним, рыча и подняв лапу для удара. Вдруг чешуйчатый быстро полез вперед. Длиннозубый отпрянул, метнулся вбок. Хрип, рев. Брызги, песок. Охотнику не удалось заметить, всадил ли Длиннозубый клыки в шею чешуйчатого. Пасть у Длиннозубого стала красной от крови, а ревел он так, что охотнику очень захотелось залезть на дерево.

Оставляя красный след, Длиннозубый побежал прочь, скрылся за деревьями. Чешуйчатый полежал немного на мокром песке, потом повернулся, взмахнул хвостом и ушел в воду.

На поляну легли длинные тени деревьев.

Летающие носились и перекликались друг с другом, как всегда при восходе солнца. Охотник подумал, что они летают выше самого высокого дерева и видят дальше- может быть, всю Большую траву. Если бы у него были крылья, он полетел бы тоже и посмотрел туда, где край Большой травы и где укрываются двурогие, которые там живут. У двурогих хорошее мясо, и там нет Длиннозубого. Он не знал этого, но почему–то так думал, и ему было беспокойно от того, что он никак не мог подумать до конца. Может быть, там не так хорошо, как он думал, но там другое.

Другое.

Кха сказала «уходить» — значит люди скоро уйдут. И он решил пойти туда, где кончается Лес, чтобы еще раз посмотреть на Большую траву. Он шел и думал. Думал о том, как ночью гнался за двурогим и хотел метнуть в него копье. Но копья у него ночью не было, только палка, а теперь он держал в руке новое хорошее копье. Интересно, что получится, если кинуть его издали?

Охотник снял шкуру, обернутую вокруг бедер, и повесил ее на куст. Потом отошел дальше и побежал — как будто догонял двурогого, а шкура на кусте — как будто бежит двурогий. Размахнулся на бегу, бросил копье, но не попал в шкуру. Он поднял копье и снова побежал издали и снова метнул. Теперь копье проткнуло шкуру, только не в том месте, где он хотел. И охотник принялся повторять это раз за разом, и копье то попадало, то нет, и он метал его с разных расстояний. Иногда ему казалось, что это не старая шкура, брошенная на куст, а двурогий, и он гонится за ним по страшной пустоте Большой травы, под бесконечным небом…

Со стороны текучей воды донесся крик, каким обычно созывали всех охотников. Он ответил таким же криком, но, перед тем как идти к людям, еще немного покидал копье.

Вдруг он услышал смех и оглянулся. Люди шли по Лесу мимо и, увидев его, охотника, направились к нему. Они указывали на него руками и смеялись.

— Кха–кха–кха, — хрипло смеялась Кха, будто ей кость стала поперек горла.

— Шх-х, шх-х, — шипели от смеха другие женщины.

Сыновьям Кха было так смешно, что они хлопали себя по бокам и выли.

А Самый старый, ковыляя позади всех, вытирал скрюченными пальцами мокрые глаза.

Только женщина с красными волосами не смеялась. Но ей тоже было странно смотреть на человека, который бросал копье в старую шкуру. Копьем надо бить, а не бросать его без дела. На голове женщина держала свернутую шкуру, и другие женщины тоже несли шкуры, а мужчины тащили копья, рубила и камни, которые еще не стали рубилами. Двое несли огонь.

И охотник понял, что стадо уходит, и, значит, ему тоже надо идти. Люди окружили его и все еще смеялись. Старший сын Кха, которому раньше косматый выбил один глаз, нагнулся и сделал обидное движение. Охотник хотел кинуться на него и ударить, по передумал.

— Уходить, — сказала ему старая Кха, когда кончила смеяться. — Здесь плохо, мало еды.

И другие люди тоже стали говорить:

— Мало еды. Плохо. Длиннозубый.

Охотник показал в сторону Большой травы, которая виднелась меж деревьев, и сказал:

— Там. Много еды.

Кха крикнула на него так, как она всегда кричит, когда сердится. Охотник знал, что она его не понимает. Он ткнул пальцем в брата, которого тоже родила его мать, только раньше.

— Большая трава, — сказал он. — Хорошая охота.

Брат цокнул языком и помотал головой.

Охотник выбросил руку к другому молодому охотнику, с которым часто ходил вместе на зверя.

— Ты! — сказал он. — Вместе. Там еда. Много мяса.

Но тот переступил с ноги на ногу и тоже поцокал языком.

Охотник хотел показать ему, какая охота в Большой траве. Он отвел руку назад, чтобы метнуть копье в шкуру, но одноглазый сын Кха схватил его за руку и сильно дернул.

— Уходить, — сказал он. — Другое место.

Теперь охотник цокнул языком. Тогда Одноглазый отскочил назад, закружился, задрав голову, и закричал:

— Гы–ы–у-у-у!

Это был вызов на драку. Охотник знал, что Одноглазый сильнее его, сильнее всех других мужчин. Знал: если откажется драться, то над ним всегда будут смеяться и вместо мяса будут кидать ему шкуры, чтобы он их жевал, как старухи.

Он издал крик, означающий, что вызов принят.

Нагнувшись и выставив полусогнутые руки, они топтались друг перед другом, выжидая, и охотник видел только глаз- узкий, черный, злой. Он с силой выбросил вперед руку, чтобы ударить прямо в этот глаз, но Одноглазый увернулся, и удар пришелся ему по лбу. И тут же Одноглазый прыгнул, обхватил охотника за шею своими длинными руками, а своей крепкой головой ударил охотника в лицо. Охотник взвыл от боли, изловчился и нанес противнику удар коленом в живот. Они покатились по траве, рыча от боли и злости, и били куда попало. Но Одноглазый был сильнее. Он подмял под себя охотника, пиная его руками и ногами, и опять охотник видел перед собой только глаз- узкий, черный, злой. Он слышал запах своей крови, заливающей лицо, и запах шерсти Одноглазого, и запах его дыхания. Он сумел повернуться на бок, чтобы Одноглазому было труднее его бить, а Одноглазый схватил его обеими руками за горло и стал давить. Охотнику стало совсем плохо, но он сумел изогнуть сдавленную шею и достать зубами руку Одноглазого выше кисти. Он сильно сжал челюсти, чтобы прокусить шерсть и кожу, и почувствовал хороший вкус свежей крови. Одноглазый взревел и выдернул руку. Он поднял большой камень и занес над головой охотника, но тут другие люди схватили его и отняли камень, и он только успел нанести охотнику еще один сильный удар ногой в лицо.

Кха знала, что надо делать, когда поранят человека. Она нарвала травы, пожевала во рту и приложила мокрую жвачку к ране на руке Одноглазого, а тот выл, раскачивая руку.

А охотник лежал на земле и не мог подняться, потому что все тело у него было плохое, и он почти ничего не видел из–за крови, заливающей лицо. Он только сумел выплюнуть то, что было во рту. Над ним наклонилась красноволосая женщина. Изжеванной травой она стала вытирать ему лицо и шею. Охотник поднялся, опираясь на плечо женщины.