Сергей Павлов - Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

Глеб для разминки дошел до Гогиного кресла, потрогал порванные ремни. Огляделся в поисках самого Гоги и только теперь обратил внимание, что все остальные звуки в диспетчерской заглушает неистовый плач. Плакала Квета. Рыдала по-детски откровенно, в полный голос, лицо в ладони, плечи и огненно-рыжая голова сильно вздрагивали. Туманов сидел неподвижно с совершенно белым лицом и смотрел почему-то на Глеба. Глеб постоял, не зная, что предпринять, и увидел, где лежит Гога. Гога шевельнул ногой, и это было хорошим признаком. Потом Глеб увидел Казуру. Вернее, увидел руки и ноги Каэуры, торчащие в разные стороны из-под поверженного кресла. Представитель техбюро пребывал в состоянии пугающей неподвижности…

Опираясь на локти, Гога сделал попытку привстать и, привалившись к стене плечами и затылком, замер. Глеб подошел и протянул ему руку. Гога, не шевелясь, спокойно смотрел на товарища.

– Ты что?.. – насторожился Глеб. – Не можешь подняться?

– Сначала его, – посоветовал Гога, кивнув на Казуру.

Ремни, которыми был пристегнут Казура, оказались прочнее замковых петель, крепивших его персональное кресло к пятачку, отведенному для наблюдений. Казуре повезло. Благодаря амортизаторам спинки, сидения и подлокотников представитель техбюро грохнулся в стену с комфортом, какой только можно было ему предоставить в подобных условиях.

Убедившись, что представитель был лишь слегка оглушен, Глеб помог ему встать на ноги и возвратился к Гоге.

– Нет, – сказал Гога, – оставь меня здесь. Понимаешь, кажется, я сломал ногу…

– Кажется? Или сломал?

– Врачи разберутся. Транспозитация удалась?

Глеб промолчал.

– Почему она плачет?

– Нервы, должно быть.

– А… Ну это ничего. Для разрядки… И вообще, шел бы ты к шефу. Я потерплю.

– Потерпишь?.. – усомнился Глеб.

– Конечно. Иди, иди!

Туманов сбросил с себя привязные ремни, встал и, сутулясь, молча побрел к выходу.

– Кирилл Всеволодович! – окликнул Калантаров.

Никакого внимания.

– Кир! – крикнул Глеб.

Туманов не обернулся. Глеб смотрел ему вслед, пока не захлопнулись створки двери. Казура все еще стоял там, где его поставили, и ошалело разглядывал полуоторванный рукав своего парадного пиджака. Шеф с треском переключил командные клавиши. Квета рыдала.

– Расстегните ее кто-нибудь!. – поморщился шеф.

Поскольку «кем-нибудь» здесь был сейчас только Глеб, он и поспешил выполнить распоряжение шефа.

Квета перестала плакать – судорожно всхлипывала, растирая мокрые от слез пальцы. Глеб машинально поискал в кармане носовой платок, не нашел и, бросив взгляд на приборные табло, медленно опустился в кресло Туманова…

– Воронин, как слышишь меня? – вполголоса спросил Калантаров.

– Связь появилась, – с облегчением произнесли тонфоны. – Ну как вы там? Я уже беспокоиться начал. Шубин тебя вызывал, тоже страшно обеспокоен.

– Соболезнования потом. Энергоприемники уцелели?

– Энергоприемники? Да у вас жаростойкая облицовка оплавилась! Понял?! Астероид вышибло на другую орбиту! Вы транспозитировали столько энергии, что мы уже потеряли веру в благополучный исход!..

– Понял. У меня все. Передай Шубину, пусть подождет. Связь временно прекращаю.

Калантаров подошел к Глебу, опустил руку ему на плечо, уставился на колонки цифр, застывших в окошечках пультовых табло. Он еще на что-то надеется, понял Глеб. Ну что ж, шеф, смотрите. Смотрите внимательно и крепче держитесь за мое плечо – это вам сейчас, наверное, пригодится.

Рука Калантарова вздрогнула.

– Дефект массы – сто десять килограммов, – сказал Глеб. И вяло удивился собственному спокойствию.

– Значит, Ротанова?..

– Да. Это ее масса… В скафандре, конечно. Валерий, судя по всему, прошел на «Дипстар» без осложнений.

Приблизился Казура. Поддергивая сползающий рукав, спросил:

– Летчики живы?

– Дифференциация массы, – рассеянно ответил Калантаров. Отстранив Казуру, обогнул угол пультового каре, сел в свое кресло, быстро нажал нужные клавиши: – Дежурный, соедините меня с диспетчером дальней связи Меркурия.

– Вы можете ответить, что случилось? – спросил Казура.

– Случилась межзвездная транспозитация, – устало ответил Глеб. – Неполная, правда, потому что общая масса Ротановой и Алексеенко локально дифференцировалась в гиперпространстве. Другими словами, Валерий финишировал на «Дипстаре», Астра… Астра неизвестно где.

Забыв про рукав, Казура ошеломленно переводил глаза с Глеба на Калантарова. Глеб увидел, что Квета уже хлопочет возле Гоги, негромко спросил:

– Хотите помочь?

– Конечно, – оживился Казура. – Что я должен сделать?

– У нас раненый. Предупредите врачей.

Казура бросился к выходу.

– Диспетчер дальней Меркурия, – сообщили тонфоны.

– Передача на «Дипстар», – сказал Калантаров. – Срочно: станцию немедленно задействовать на ТР-прием в режиме триста пятого эпсилон-шесть. Осуществлять непрерывное дежурство наблюдателей впредь до особого распоряжения. Возможный сигнал начала ТР-передачи – четырехлучевые белые звезды. Три, интервал, девять. Учитывая вероятность появления энергетического импульса высокой мощности, принять все возможные меры по безопасности. Калантаров. У меня все.

Шеф откинулся в кресле. Он предпочел бы сейчас побыть в одиночестве, однако нужно было что-то ответить на вопрошающий взгляд оператора, перед которым он почему-то чувствовал огромную вину, и это его угнетало.

– Ну вот, – произнес Калантаров, сжав кулаки. – Свершилось… Первый Контакт. Сам видишь, какой ценой…

– Вижу. Энергоприемники? Смонтируем новые. Гравитроны? Заменим. На неделю работы, от силы – на две. «Дипстар» задействован на постоянный прием. Что еще?

– Блажен, кто верует… – пробормотал Калантаров.

Глеб вскочил, постоял, не спуская напряженных глаз с Калантарова. Медленно сел.

– Нет, – сказал он, – она вернется. Если она не вернется, я стану врагом межзвездной транспозитации. Как Захаров. Или скорее стану энтузиастом ТР-перелетов, как Алексеенко… Она вернется, шеф. Непременно вернется. Иначе… – Глеб понизил голос почти до шепота, – иначе и я, шеф, и вы, и все мы – просто безмозглые черви. Мы взялись за то, к чему абсолютно не подготовлены!..

– Вот именно, – произнес Калантаров, разглядывая темные ряды погасших индикаторов. – Или враги, или энтузиасты. И никакого представления о самой сути Контакта. А что есть Контакт? Где база морально-этической и философской готовности воспринять Контакт в его сегодняшнем качестве? А в завтрашнем? А в послезавтрашнем? Ну, скажем, ты – одна из сторон межзвездного ТР-обмена. Здесь все понятно: человеческое любопытство, голубая детская мечта о дальних мирах, жажда познаний, – квинтэссенция природы гуманоида земного типа. Другая сторона межзвездного ТР-обмена – икс. Теперь на минуту допустим, что этот икс – негуманоид. Ну, скажем, разумная плесень или облако пыли, способное мыслить в каких-то специфических условиях своего мучительно загадочного бытия. Итак, это облако получает Астру в скафандре – кусочек органического вещества в неорганической упаковке. А мы получаем десяток-другой кубических километров пылевидной материи в упаковке из электромагнитных полей… Контакт? Конечно! Межзвездный обмен информацией и образцами. На высочайшем технологическом уровне! Захаров был прав, когда говорил, что звезды могут принести не только радость. А мы себя к иному и не готовили. Забрались на чердак Вселенной, самонадеянно полагая, что главное для нас – достигнуть звезд. Остальное, дескать, приложится… Ну что ж, посмотрим, насколько прав был старик.