Сергей Павлов - Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

Лететь на Северный полюс Андрей не захотел. Без Ярослава ему никуда не хотелось. Он вылетел в Шойну и посетил почти совершенно безлюдный госпиталь, где томился Валаев. Погода в Шойне была на редкость плохая (пуржило нещадно), и Валаев, чтобы совсем не испортить другу и без того неудачно начатый отпуск, прогнал его к Черному морю. Андрей улетел на Кавказ в отвратительном настроении. Но все прошло, как только он познакомился с Валентиной… А потом прилетел на Кавказ Ярослав. Прилетел не один. Ее звали Александра Ивановна (в валаевской интерпретации — Ася). Это была очень рослая молодая особа (орлы действительно мух не ловят), чуточку озорная, но бесконечно добродушная. Ее добродушие обезоружило гораздо менее общительную Валентину. Сам себе веря, Валаев придумал легенду о том, что именно Ася, специалист–диетолог шойнинского здравпункта, сумела в недельный срок залечить его “арктическую царапину”. Стрела Амура вонзается глубже медвежьих когтей… Едва Ярослав успел поджарить на черноморских пляжах беломорский шрам, из УОКСа пришла депеша: “Валаеву, Тобольскому, первому и второму пилотам балкера “Фомальгаут”, прибыть в Калугу для участия в работе коллегии летного сектора Восточного филиала Управления объединенного космофлота Системы”. Как снег на голову. Поскольку снег упал с вершины административного Олимпа, первому и второму пилотам не оставалось ничего иного, как прервать свой лучший в жизни отпуск и сказать любимым: “Прости”. В прощальный вечер Валаев сначала вымотал всех декламацией скорбных элегий (самой жизнерадостной в его репертуаре была элегия Пушкина “Безумных лет угасшее веселье…”), а затем неожиданно рассмеялся и выдал идею одновременных свадеб в самом начале зимнего отпуска. Идею подхватили с энтузиазмом. Да, было бы здорово — обе свадьбы одновременно, зимой, с тройками и бубенцами, и чтобы пар от бешеных белых коней, чтобы шумно и весело, и друзья со всех континентов планеты, ковры на снегу, костры, молодецкие игры!..

Ничего из этого не вышло. Свадьбы состоялись раньше — осенью, потому что о зимнем отпуске не могло быть и речи: в Калуге Валаев дал согласие сформировать и возглавить летный экипаж для ходовых испытаний экспериментального “Енисея”, и уже две недели спустя три десятка отборных парней (в том числе и будущий первый пилот “Енисея” — Тобольский) были командированы на Урал в Центр АПЛС имени космонавта Виталия Севастьянова — самый академический из существующих центров переподготовки летного состава УОКСа. Очень трудно шла переподготовка вначале. На первых порах знакомство с главными техсистемами экспериментального “люстровика” вызывало у курсантов нечто вроде головокружения. Потом освоились, стало полегче, и к сентябрю семьи многих курсантов обосновались по соседству с территорией Центра — в городке с живописным названием Новая Ляля. Живописным, кстати, и красочным тут было все: пузырчатая архитектура городских зданий, забавно разрисованные вагончики старинного монорельса, тронутые багрянцем лесистые берега речки Ляли, голубые купола Дворца космонавтов, белые — Центра, синеватая вертикаль далекой башни катапультера местного иглодрома. Валентину и Асю Новая Ляля очаровала, и торжества по случаю бракосочетания решено было отметить здесь. С той поры… да, пять с хвостиком. Говорят, брак помогает человеку найти то, что ему нужно. Может быть, это и верно, если искать начинают задолго до брака. Ярослав нашел то, что ему было нужно, счастлив вполне. Любимая работа, Ася, двое сыновей–близнецов и ни одной семейной проблемы…

Андрей взглянул на часы, бросил салфетку на стол и приказал бытавтомату все это убрать. Ковер едва успел успокоиться — Валаев материализовался из воздуха.

— Как самочувствие? — полюбопытствовал он, все так же разглядывая монету с дыркой.

— Самочувствие?.. — переспросил Андрей.

Капитан пошевелился в кресле — на белом свитере золотом блеснула эмблема: цветок стилизованной лилии и буква К.

— Самочувствие великолепное, благодарю. Как ваше?

— Можешь не выкать, мы не на вахте. Как настроение?

Андрей посмотрел капитану в лицо:

— А на кой леший тебе мое настроение?

— Когда первый пилот уклоняется от телевизита координатора, это меня интригует.

— Он что… пожаловался?

— Ты должен его принять.

— А это уж как мне захочется, — сказал Андрей. — Тем более что с сегодняшнего утра я не только не первый — вообще не пилот. Минимум на неделю.

— Ну за что такое мне наказание — командовать сибирским экипажем? — вслух подумал Валаев.

— Очень жаль, но с сегодняшнего дня я всего–навсего представитель экспертного отдела УОКСа.

— А я всего–навсего представитель снабжения. Целое утро пытался втемяшить главе хозяйственной службы “Титана”, что пластик с дырками пенится быстрее монолитного и что технологи базовых строек будут в восторге. — Капитан подбросил в ладони дырчатый диск. — А координатор Аверьян Копаев всего–навсего представитель МУКБОПа…

— Да?! — Андрей поднял бровь. — Чем я вызвал к себе любопытство службы космической безопасности?

— Вероятно, он сам тебе скажет.

— Не знаешь?

— К сожалению.

— И не догадываешься?

— По–моему, это связано с твоими экспертными делами.

— На танкере?! Что за чушь!.. Кому нужен доисторический “кашалот”?..

— Сатурнологам. Под орбитальную базу.

— Спасибо за информацию.

— Переваривай на здоровье. — Валаев там, у себя, смотрел куда–то вбок.

— Я без иронии, — пояснил Андрей.

— У тебя на окне передний обзор?

— Да. Ну и что? — Андрей перевел взгляд на окно. В океане йодисто–коричневой под сиянием Сатурна дымки всплывал, как призрачный остров, громадный, нежно светящийся пузырь.

— Люциферида… — сказал капитан.

На аппарелях ФОБа переполошенно замигала светосигнализация; со стартовых желобов упали две ртутные капли и, выбросив параллельно вперед узкие струи лилового пламени, быстро пошли наискось вниз, в атмосферу Титана.

— Беспилотчики, — определил Валаев. — Ушли на пузырь.

— Поздновато, — сказал Андрей. — Много времени потеряют на реверс–маневр. В атмосфере — тем более.

— Успеют. Крупные люцифериды иногда светятся долго. Все зависит от высоты и мощности столбового внутриатмосферного выброса. Ну, того… на верхушке которого, как полагают, и образуется нечто вроде хемилюминесцентной зоны.

— Выходит, сами толком не знают?

— Чего не знают сегодня — завтра узнают. А чтобы узнали быстрее и больше, я готов возить им сюда кого угодно и что угодно. Ученых, спецов и десантников, одежду и фрукты, нефть для пищевых синтезаторов, новые фильмы, цветы и консервы. Любое оборудование, любые материалы — как с дырками, так и без оных. Ради этого стоит летать, а?