Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

У меня просто не хватает духа описывать однообразие тех утомительных дней, когда я и Вула бродили по стеклянному лабиринту во тьме под долиной Дор и Золотыми утесами. В конце концов мы выбрались на склон гор Оц, прямо над долиной Потерянных Душ – местом, где испытывали страдания те несчастные, которые не осмелились продолжить свой путь к долине Дор, но боялись вернуться в родные края.

Здесь след похитителей Деи Торис тянулся вдоль подножия гор, через расщелины, по крутым обрывистым склонам, по краю глубоких пропастей, иногда через равнину, где нам постоянно приходилось сражаться с местными племенами, населявшими эту юдоль скорби.

И наконец мы пришли туда, где путь пролегал через узкое ущелье. С каждым шагом идти становилось все труднее, но вот перед нами выросла могучая крепость, затаившаяся под боком у нависающего утеса.

Это и было убежище Матаи Шанга, Отца фернов. Здесь жил, до сих пор отчаянно цепляясь за низвергнутую фальшивую веру, окруженный горсткой преданных воинов геккадор древней религии, которому некогда служили миллионы вассалов и подневольных, распространявших его слова среди полудюжины больших народов Барсума.

Когда мы подошли к этой с виду неприступной горной крепости, еще только начало темнеть, и, чтобы нас не заметили, я вместе с Вулой спрятался за большим гранитным выступом среди жизнестойких пурпурных кустов, что росли на голых склонах гор Оц.

Здесь мы и лежали, пока не погасли последние лучи солнца. Потом я подкрался к крепостным стенам, ища способ проникнуть внутрь.

Оказалось, стражи, то ли по небрежности, то ли от излишней самоуверенности, полагая, что к этому тайному укрытию никто не сможет пробраться, оставили приоткрытыми ворота из тройной решетки. За ними я увидел нескольких воинов, которые смеялись и болтали, играя в одну из непонятных мне барсумианских игр.

Среди них я не обнаружил никого из тех, кто сопровождал Турида и Матаи Шанга, и потому, положившись исключительно на свою маскировку, дерзко вошел в ворота и приблизился к фернам.

Мужчины прекратили игру и уставились на меня, но не выказали ни малейшего подозрения. Потом глянули на Вулу, ворчавшего у моих ног.

– Каор! – произнес я марсианское приветствие, и воины встали и отсалютовали мне. – Я едва нашел сюда дорогу через Золотые утесы, – продолжил я, – и теперь ищу встречи с геккадором Матаи Шангом, Отцом фернов. Я могу его увидеть?

– Иди за мной, – сказал один из стражей и, повернувшись, повел меня через наружный двор крепости ко второй, внутренней стене.

Почему явная легкость, с какой их отыскал незнакомец, не вызвала у стражей ни единой дурной мысли? Об этом я не задумался, поглощенный мечтами о своей возлюбленной принцессе, и мне было на все плевать. Так что я легкомысленно шагал следом за стражем прямиком к своей смерти.

Позже я выяснил, что ферны уже за несколько часов до моего прихода знали, что я подбираюсь к тайной крепости.

И ворота были приоткрыты намеренно, чтобы соблазнить меня. Стражи отлично сыграли свои роли в этом заговоре, а я, скорее как наивный школьник, чем как опытный воин, ринулся головой вперед в ловушку.

В дальней части наружного двора, в углу внутренней стены, была дверь. Здесь мой провожатый достал ключ и отпер ее, потом, отступив в сторону, жестом предложил мне войти.

– Матаи Шанг в храмовом дворе за стеной, – сказал он.

А когда мы с Вулой переступили порог, скрипнули дверные петли.

До моих ушей успел долететь мерзкий смех стражника, прежде чем тяжелая, обшитая досками дверь захлопнулась и щелкнул замок; лишь тогда я забеспокоился.

Мы с Вулой очутились в маленьком круглом помещении внутри контрфорса. Передо мной была еще одна дверь. Мгновение-другое я колебался, теперь уже преисполнившись подозрений, но потом, пожав плечами, толкнул ее и шагнул во внутренний двор, залитый светом факелов.

Напротив меня возвышалась могучая башня, достигавшая добрых трехсот футов. Это был образец странной, но прекрасной архитектуры современного Барсума: фасад сооружения покрывали резные рельефы сложного и фантастического рисунка. В тридцати футах над двором находился широкий балкон, и, конечно же, на нем стоял Матаи Шанг, а вместе с ним и остальные – Турид, Файдор, Тувия и Дея Торис… причем две последние были в оковах. Позади этой небольшой группы застыли на страже воины.

Как только я вошел во двор, взгляды стоявших на балконе обратились ко мне.

Отвратительная улыбка искривила жестокое лицо Матаи Шанга. Турид поспешил поиздеваться надо мной и бесцеремонно положил руку на плечо моей принцессы. Она развернулась в его сторону стремительно, как тигрица, и с силой ударила его железным наручником, что сжимал ее запястье.

Он бы ударил ее в ответ, если бы Матаи Шанг не остановил его, и тут я увидел, что эти двое вовсе не пылают друг к другу любовью; ферн держался надменно и высокомерно, давая понять перворожденному, что принцесса Гелиума – личная собственность Отца фернов. А Турид вовсе не проявлял к древнему геккадору ни преданности, ни уважения.

Когда конфликт на балконе был исчерпан, Матаи Шанг снова повернулся в мою сторону.

– Человек с Земли, – воскликнул он, – ты заслуживаешь куда более позорной казни, чем та, которой мы в силах тебя подвергнуть. Однако ожидание смерти, что постигнет тебя этой ночью, будет вдвое горше. Знай: когда ты умрешь, твоя вдова ровно на один барсумианский год станет женой Матаи Шанга, геккадора священных фернов. А в конце этого срока, насколько тебе известно, она будет отстранена согласно закону, но ее не отправят, как других высших жриц, в дальнее убежище. Нет, Дея Торис, принцесса Гелиума, станет игрушкой моих офицеров… может быть, даже твоего злейшего врага Турида, черного датора.

Умолкнув, он явно ждал от меня вспышки гнева и ярости… Это добавило бы вкуса его мести. Но я не доставил ему такого удовольствия.

Вместо того я сделал единственный жест, который мог взбесить его и усилить ненависть ко мне. Ведь я знал: после моей смерти Дея Торис найдет способ покончить с жизнью до того, как на нее падут новые пытки или бесчестье.

Более всего на свете ферны почитали желтые парики, прикрывавшие лысые черепа, – для них это была главная святыня. Следом в ранг реликвий возводились золотые диадемы. Так, диадема Лакора, украшенная искрящимися драгоценными камнями, говорила о том, что он достиг уровня Десятого цикла.

Зная это, я небрежно сорвал со своей головы парик и диадему и бросил их на камни, которыми был вымощен внутренний двор. А потом еще и поддал ногой это желтое сокровище; когда же с балкона донесся до меня рев ярости, я плюнул на священную диадему.