Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

Я обратил внимание на цепи, что удерживали Тардоса Морса. Я снова и снова ударял по ним острым лезвием, и на дверь удары снаружи падали непрерывно, и все быстрее и быстрее.

Наконец одно из звеньев поддалось моим усилиям, и через мгновение Тардос Морс был свободен, хотя несколько дюймов цепи и продолжали висеть на его лодыжке.

Щепки разбитой двери, полетевшие в комнату, означали, что враги готовы прорваться к нам.

Могучее деревянное полотно дрожало и сгибалось под атакой разъяренных желтокожих.

Из-за грохота снаружи и стука металла внутри шум в оружейной стоял просто оглушительный. Тардос Морс, едва освободившись сам, сразу бросился помогать другим пленникам, а я старался вызволить из оков Морса Каяка.

Мы должны были действовать быстро и разрубить все кандалы до того, как дверь рухнет. Крупные щепки разбитой древесины падали на пол, но вот уже Морс Каяк прыгнул к образовавшейся в двери дыре, чтобы защищать вход, пока мы не освободим всех.

Схватив одно из копий, он устроил настоящий хаос в первых рядах окарианских стражей, а мы тем временем сражались с бесчувственным металлом, вставшим между нашими друзьями и свободой.

Наконец почти все пленники были освобождены, а потом дверь рухнула под мощным напором, поскольку стража притащила самодельный таран, – и желтая орда накатилась на нас.

– На верхний этаж! – крикнул красный воин, все еще остававшийся прикованным к полу. – Наверх! Там вы сможете защищать эту башню даже против всей Кадабры! Не медлите из-за меня, я не мог бы желать лучшей смерти, чем смерть ради Тардоса Морса и принца Гелиума!

Но я не собирался терять ни единого бойца, а уж тем более не хотел бросать такого героя с львиным сердцем.

– Рубите его цепь! – крикнул я двоим краснокожим. – А остальные пока удержат врагов!

Нас теперь было десять воинов, готовых сражаться с окарианцами, и могу ручаться, что эта древняя сторожевая башня никогда не видела более жаркой и яростной схватки, чем случилась в тот день в ее мрачных стенах.

Первая волна желтых стражей отступила под ударами десятка ветеранов Гелиума. Десяток трупов загородил дверь, но через этот жуткий барьер бросились еще два десятка солдат с хриплыми воинственными криками.

Мы столкнулись прямо над кровавой горой, действуя кинжалами там, где было не размахнуться мечом, рубя, если была возможность; и одновременно с дикими воплями желтых воинов зазвучали прекрасные слова: «За Гелиум! За Гелиум!» Этот клич многие века зажигал сердца храбрейших из храбрых, вдохновляя их на дела, достойные великих героев Гелиума, и эти подвиги становились известными во всем мире.

Наконец оковы упали с последнего из красных пленников, и теперь уже тринадцать мечей встретили новую атаку солдат Саленсуса Олла. Кое-кто из нас уже получил несколько ран, однако ни один не погиб.

Изнутри мы видели уже сотни желтых воинов, заполнивших двор перед башней, а в коридоре, по которому я пришел в оружейную, слышались звон металла и громкие голоса.

Вот-вот нас должны были атаковать уже с двух сторон, и при всей нашей силе мы не могли надеяться выстоять против превосходящих сил противника, ведь нам пришлось бы разделиться, а нас было слишком мало.

– Наверх! – закричал Тардос Морс, и мы начали отступать к пандусу, что вел на верхний этаж.

При отходе наш небольшой отряд выдержал бешеный натиск ворвавшихся в оружейную желтых солдат. И тут мы потеряли первого бойца, благородного воина, но наконец все очутились на пандусе, кроме меня, а я продолжал прикрывать отступление.

Перед узким входом на винтовую лестницу враги могли атаковать меня лишь по одному, так что мне не составляло труда отбиваться, пока мои соратники поднимались наверх. А потом и сам я начал медленно догонять их, шагая со ступени на ступень спиной вперед.

Всю долгую дорогу к вершине башни стражи наседали на меня. Когда один падал от удара моего меча, другой тут же перепрыгивал через тело и занимал его место; и таким образом, оставляя на лестнице по вражескому трупу через каждые несколько футов, я в конце концов добрался до просторного помещения со стеклянными стенами наверху сторожевой башни Кадабры.

Здесь мои товарищи были готовы принять бой вместо меня, и я ради передышки отступил в сторону, давая им возможность громить врага.

С высоты этой башни все было видно на многие мили вокруг. На юг до самого края ледяного барьера протянулась суровая замерзшая пустыня. На востоке и западе, а также вдали на севере раскинулись другие города Окара, а прямо передо мной, сразу за стенами Кадабры, высился мрачный сторожевой столб магнита.

Потом я посмотрел вниз, на улицы города, где началась настоящая суматоха, и увидел за стеной вооруженные отряды, направлявшиеся к ближайшим воротам и вливавшиеся в них.

Я прижался к стеклянной стене наблюдательного пункта, не веря своим глазам. Но наконец я просто не мог долее сомневаться и, издав радостное восклицание, весьма странно прозвучавшее среди проклятий и стонов сражавшихся у входа в зал, окликнул Тардоса Морса.

Когда он подошел ко мне, я показал вниз, на улицы Кадабры и на воинов по другую сторону стены: над ними в арктическом ледяном воздухе развевались флаги и знамена Гелиума.

Скоро уже все бывшие пленники на вершине башни увидели вдохновляющую картину, и вокруг раздались такие благодарственные крики, каких, конечно же, никогда не слышала эта древняя груда камней.

Но мы продолжали драться. Да, наши войска подходили к Кадабре, однако город не собирался сдаваться, и до захвата дворца было еще далеко. Мы по очереди защищали узкий вход наверх, а остальные в это время наслаждались видом наших доблестных соотечественников, сражавшихся далеко внизу. И вот они уже добрались до дворцовых ворот! Гигантские тараны ударили по мощным укреплениям. Со стен на воинов Гелиума обрушился град копий.

А потом из соседних улиц выплеснулись массы желтых воинов и смяли голову красного отряда, и солдаты Гелиума падали под напором врагов, продолжая биться до последнего мига.

Дворцовые ворота вдруг распахнулись, из них вышли отряды личной стражи джеддака, цвет окарианской армии, намеревавшийся окончательно разбить ослабленных нападавших. И действительно могло показаться, что поражение неизбежно, но тут я увидел некую фигуру на огромном фоате – не на маленьком скакуне краснокожих, а на его гигантском сородиче со дна мертвых морей. Этот воин пробивался вперед, а за ним уже без всякого порядка неслись солдаты Гелиума. Когда предводитель вскинул голову, чтобы крикнуть что-то желтокожим на дворцовой стене, я разглядел его лицо, и мое сердце переполнилось гордостью и счастьем, потому что это был мой сын Карторис, принц Гелиума.