Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

Ход был умный – я остался наедине с десятком желтокожих, а моим соратникам в коридоре перекрыли путь к отступлению. И что им делать, окажись перевес на стороне неприятеля?

Но мне приходилось справляться с ситуациями и похуже этой, ну а Кантос Кан выбирался из куда более опасных ловушек. Так что не было смысла впадать в отчаяние, и я сосредоточился на самом насущном.

Но при этом мои мысли непрестанно возвращались к Дее Торис, я с нетерпением ждал окончания боя, когда смогу наконец обнять ее, снова услышать слова любви, которых был лишен так много лет.

Во время жестокой схватки я ни разу не взглянул туда, где за моей спиной, возле трона поверженного правителя, стояла прекрасная принцесса Гелиума. Мне попросту не представилось такой возможности. Я не понимал, почему любимая больше не подбодряет меня звуками военного гимна ее страны, но мне было вполне достаточно сознания того, что я сражаюсь во имя Деи Торис, и это пробуждало во мне все новые и новые силы.

Было бы слишком утомительно и скучно описывать все подробности этих кровавых минут; мы продвигались от двери через весь зал, к подножию трона, и наконец последний из моих противников пал, пронзенный мечом прямо в сердце.

И лишь тогда я с радостным криком повернулся, протягивая руки к моей принцессе, а мои губы уже горели в ожидании вознаграждения, трижды более желанного после кровопролитной битвы, после тяжкого пути, от Южного до Северного полюса, что я преодолел ради Деи Торис.

Но мой голос затих, губы окаменели, руки безжизненно упали вдоль тела, и я, словно смертельно раненный, пошатнулся на ступенях перед троном. Дея Торис исчезла.

С трудом осознав, что Деи Торис больше нет в тронном зале, я с запозданием вспомнил темное лицо, мелькнувшее за драпировками позади трона Саленсуса Олла. Это произошло в тот момент, когда я так неожиданно появился на сцене, где разыгрывался весь этот странный спектакль.

Почему вид этого злобного лица не предостерег меня, не заставил быть осторожнее? Почему водоворот бурных событий отвлек меня от грозившей опасности? Но, увы, сожаления были тщетны, ведь беда уже грянула.

Дея Торис снова очутилась в лапах этого дьявола Турида, черного датора перворожденных. И снова все мои усилия пошли прахом. Мне лишь теперь стали понятны и бешеная ярость, вспыхнувшая на лице Матаи Шанга, и злобная радость на физиономии Файдор.

Они знали или подозревали правду. Святой геккадор священных фернов явился сюда явно для того, чтобы помешать Саленсусу Оллу совершить предательство против высшего жреца, который сам жаждал заполучить Дею Торис. Он наверняка сообразил, что Турид похитил драгоценный приз прямо у него из-под носа.

А Файдор была довольна тем, что я получил сокрушительный удар, к тому же ее так разъедала ревнивая зависть к принцессе Гелиума, что она не могла не радоваться ее похищению.

Первым делом я решил заглянуть за драпировки, ведь именно там прятался Турид. Сорвав ткани с креплений, я увидел скрытую за ними узкую дверь.

Можно было не сомневаться в том, что именно этим путем и сбежал датор, даже если бы на полу коридора не обнаружились рассыпанные мелкие драгоценные украшения.

Подобрав несколько бусин, я заметил на них знак принцессы Гелиума и, прижав их к губам, бешено помчался по извилистому коридору, что полого спускался к нижним галереям дворца.

Очень скоро я добрался до того помещения, где еще недавно властвовал Солан. Его тело лежало на прежнем месте, и вокруг не было никаких признаков того, что кто-то побывал здесь после моего ухода, но я знал: кое-кто сюда все же приходил – Турид, чернокожий датор, вместе с Деей Торис.

Я замер в растерянности, потому что из помещения было несколько выходов. Неизвестно, какой поведет меня в нужную сторону. Я попытался вспомнить все повороты и направления, которые перечислял Турид в разговоре с Соланом, и наконец медленно, как сквозь густой туман, в памяти всплыли слова перворожденного: «Через вон ту дверь я выхожу в коридор, миную три поперечных прохода справа от меня, потом поворачиваю в четвертый справа, дохожу до места, где соединяются три коридора; там я снова поворачиваю направо, держась поближе к левой стене, чтобы не провалиться в яму. В тупике будет винтовая лестница, и по ней я пойду вниз, а не вверх; далее мне нужно пройти по коридору, который там всего один».

Я вспомнил и то, на какую именно дверь показывал Турид.

Мне не понадобилось много времени, чтобы отправиться неведомой дорогой, и я махнул рукой на предосторожности, хотя ловушки могли подстерегать меня за каждым углом.

Бо́льшая часть коридоров хорошо освещалась, однако в некоторых из них было темно, как в погребе. На отрезке пути, где следовало держаться левой стены, чтобы не провалиться, мрак оказался абсолютно беспросветным, и я едва не рухнул вниз, прежде чем осознал близость опасности. Узкий выступ шириной не более ступни шел вдоль стены над краем ямы, готовой поглотить путника при первом же неосторожном шаге. Но мне удалось благополучно миновать этот участок, а дальше идти было нетрудно благодаря слабому освещению; и в конце последнего коридора внезапно блеснул яркий дневной свет – я вышел на равнину, покрытую снегом и льдом.

Моя одежда (вернее, почти полное ее отсутствие) соответствовала тепличной атмосфере Кадабры, так что крепкие объятия арктического холода едва ли можно было назвать приятными. А что хуже всего, долго на открытом воздухе я бы не продержался. Мороз убил бы меня прежде, чем я смог бы догнать Турида и Дею Торис.

То, что меня остановила сама могучая природа, перед которой человек порой бессилен, представлялось мне жестоким поворотом судьбы, и я попятился назад, в теплый тоннель, чувствуя себя беспомощным, как никогда.

Я не мог продолжать погоню, поскольку у меня не было снаряжения, да и не хотелось погибать напрасно. Стоило немного задержаться и поискать иной, более надежный способ достичь цели, чтобы добраться до Деи Торис в боеспособном состоянии.

Едва я вернулся в тоннель, как наступил на клочок меха, лежавший на полу у стены. В темноте я не мог понять, откуда он взялся, и, ощупав все вокруг, убедился, что мех торчит из-под какой-то закрытой двери.

Распахнув ее, я оказался на пороге небольшой комнаты. По стенам здесь была развешена одежда желтокожих, в которой они появлялись за пределами городской стены.

Поскольку помещение находилось у выхода из тоннеля, нетрудно было догадаться, что это специальная гардеробная, которой пользовались вельможи, покидая жаркий город. Турид прекрасно об этом знал и наверняка остановился здесь, чтобы одеться самому и одеть Дею Торис перед тем, как очутиться среди арктических льдов.