Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

Сола жестом предложила мне сесть на груду шелков в центре комнаты и, повернувшись, издала своеобразный шипящий звук, как бы подавая сигнал кому-то в соседнем помещении. И в ответ на ее призыв я получил возможность увидеть новое марсианское чудо. Оно вразвалку вышло на десяти коротких ногах и присело перед девушкой с видом послушного домашнего питомца. Существо это было размером примерно с шотландского пони, его голова напоминала лягушачью, вот только в пасти сверкали три ряда длинных острых клыков.

Сола заглянула в свирепые глаза чудовища, произнесла какую-то команду из двух слов, показывая на меня, и вышла из комнаты. Я мог лишь гадать, на что способно столь злобное на вид существо, оставшееся без надзора рядом с относительно мягким куском мяса, но мои страхи оказались напрасными: зверь внимательно посмотрел на меня, а потом направился через комнату к единственному выходу на улицу и растянулся во весь рост на пороге.

Это был мой первый опыт общения с марсианским сторожевым псом, но далеко не последний, поскольку это существо старательно охраняло меня все то время, что я оставался в плену у зеленых инопланетян, дважды спасало мне жизнь и по собственной воле не отходило от меня ни на миг.

В отсутствие Солы я воспользовался возможностью более внимательно осмотреть комнату, которая стала местом моего заключения. На стенах изображались картины редкой и удивительной красоты: горы, реки, озеро, океан, луг, деревья и цветы, извилистые дороги, залитые солнечным светом сады. Пейзажи могли бы быть и земными, если бы не другая окраска растений. Росписи, безусловно, были выполнены рукой большого мастера; безупречные по технике, они тонко передавали атмосферу, но при этом я нигде не заметил изображений каких-нибудь животных или людей – должно быть, исчезнувших ныне обитателей Марса.

Пока я позволял своей фантазии искать самые невероятные объяснения тем странным аномалиям, с которыми мне пришлось столкнуться на Марсе, Сола возвратилась с едой и питьем. Она поставила все на пол рядом со мной, а сама уселась неподалеку, внимательно глядя на меня. Еда состояла примерно из фунта некой твердой субстанции, похожей на сыр и почти безвкусной, а вот жидкость определенно была молоком какого-то животного. Она оказалась вполне приятной на вкус, хотя и немного кисловатой, и я очень скоро к ней привык и стал высоко ее ценить. Как я узнал позже, этот продукт был вовсе не животного происхождения, потому что на Марсе встречается лишь одно млекопитающее, да и то воистину редко. Молоко добывали из большого растения, которое может существовать практически без воды, – видимо, оно способно производить солидное количество млечного сока прямо из почвы, влаги воздуха и солнечных лучей. Один куст данного вида дает от восьми до десяти кварт молока в день.

После трапезы сил у меня весьма прибавилось, но, чувствуя потребность в отдыхе, я растянулся на куче шелков и вскоре заснул. Пробудился я, видимо, спустя несколько часов, потому что уже стемнело, вдобавок мне было очень холодно. Я заметил, что кто-то набросил на меня шкуру, но она сползла, а во тьме не удалось нашарить ничего похожего на одеяло. Тут вдруг ко мне протянулась чья-то рука и снова укрыла меня шкурой, а потом и второй.

Я предположил, что моим бдительным стражем была Сола, и не ошибся. В этой девушке – единственной из марсиан, с которыми я уже сталкивался, – я обрел приветливого, доброго и преданного друга; ее готовность заботиться обо мне была неизменной, и именно ее неусыпная опека избавила меня от многих страданий и многих трудностей.

Как мне вскоре пришлось убедиться, марсианские ночи чрезвычайно холодны, здесь практически нет сумерек или рассвета, скачки температуры внезапны и весьма неприятны, как и резкие переходы от сияющего дня к темноте. Ночи тут или очень ясные, или чернее чернил. Если не восходит ни одна из двух марсианских лун, падает беспросветный мрак, ведь из-за отсутствия атмосферы, точнее, из-за того, что она весьма разрежена, звездный свет сюда почти не проникает; с другой стороны, если в небе висят обе луны, все вокруг освещено очень ярко.

Спутники Марса намного ближе к его поверхности, чем наша Луна – к Земле; ближайший расположен примерно в пяти тысячах, а второй – чуть дальше чем в четырнадцати тысячах миль от Красной планеты, тогда как нас отделяет от нашего спутника четверть миллиона миль. Ближайшая из лун совершает полный оборот вокруг Марса примерно за семь с половиной часов, так что она может проноситься по небу, как некий огромный метеор, дважды или трижды за ночь, каждый раз демонстрируя все свои фазы.

Дальняя луна делает полный оборот вокруг Марса примерно за тридцать с четвертью часов и вместе со своей сестрой превращает ночные марсианские пейзажи в нечто великолепное и таинственное. И очень хорошо, что природа столь милостиво и щедро озаряет марсианские ночи, ведь зеленые жители планеты, будучи не слишком прогрессивным кочевым народом, применяют лишь самые примитивные средства искусственного освещения: это факелы, подобия свечей и своеобразные масляные лампы, горящие без фитиля благодаря выделению какого-то газа.

Последнее приспособление дает весьма яркий белый свет, распространяющийся очень далеко, но, поскольку природное масло, которое для них требуется, можно раздобыть только в шахте – в одной весьма отдаленной и дикой местности, эти лампы используются редко. Зеленый народ привык жить сегодняшним днем и ненавидит ручной труд, из-за чего марсиане и остаются полудикарями в течение бесчисленных веков.

После того как Сола снова укрыла меня шкурами, я опять заснул и не просыпался до наступления дня. Пять других обитателей этой комнаты оказались женщинами, и они еще спали, навалив на себя груды шелков и шкур. На пороге все так же лежала бессонная сторожевая тварь, точно в такой же позе, в какой я ее видел накануне, – видимо, она даже лапой не шевельнула. Глаза пса буквально прилипли ко мне, и я попытался угадать, что за участь ожидала бы меня в случае побега.

Я всегда был склонен искать приключений, исследовать и экспериментировать там, где мудрый человек предпочел бы оставить все как есть. И потому мне сразу пришло в голову, что наилучшим способом выяснить отношение ко мне странного существа будет попытка выйти из комнаты. Я не сомневался, что за пределами дома смогу сбежать от пса, вздумай он за мной погнаться, – ведь у меня была способность прыгать, которой я весьма гордился. Короткие лапы чудовища помешали бы ему состязаться со мной в прыжках, более того, оно едва ли умело быстро бегать.

В общем, я медленно и осторожно поднялся на ноги, и мой страж сделал то же самое; я медленно приблизился к нему, передвигаясь шаркающей походкой, чтобы не потерять равновесия. Когда я подошел к животному, оно слегка попятилось от меня, а когда шагнул к выходу, оно отступило в сторону, давая мне дорогу. А потом последовало за мной шагах в десяти по пустынной улице.