Роза Сергазиева - 2012. Точка возврата

— Шутник!, — засмеялся Вадим и отключился.

Пробуждение снова было трудным и неожиданным. Егор опять сидел на стуле в лаборатории и тряс головой, пытаясь придать мыслям упорядоченное направление. Он не мог вспомнить, поговорил ли с Лилей о вредном чае. Неужели жена опять напоила его этой гадостью? Никакие потерянные килограммы ( если они еще будут ) не стоят подобных мук. А вдруг напиток ни при чем, а это Лена завернула какой-нибудь тяжелый тест и прикрутила к голове подопытного пациента особый сканер?

Карева тут же обнаружилась на расстоянии вытянутой руки за соседним столом. Кстати, ученая дама тоже выглядела плохо: бледная, синяки под глазами, не выспавшаяся.

— Что ты мне устроила?, — Егор с трудом разлепил губы и вытолкнул из горла вопрос, стараясь, чтобы фраза прозвучал как можно более сердито. — Не сны, а целый сериал с продолжением.

— Ничего похожего я не планировала, — прогудела Лена, оторвав голову от стола.

— О чем говорят такие видения?, — следующая фраза у Лукошкина получилась уже лучше и прозвучала почти естественно. — О наличии какой-то формы невроза?

— Я не врач, — махнула рукой Лена. — Мы с Аркадием лишь расшифровываем образы. А где Аркадий?, — Карева медленно повернулась лицом к двери. — Ты его не видел? И Юля прогуливает работу. Нужно серьезно поговорить с девчонкой.

— Может, стоит студенту позвонить?, — в сектор обзора к Егору вошел Андрей. Где же художник прятался до сих пор? Лукошкин не заметил, как Ерофеев покинул "бункер". Хотя, он не помнил и то, как сам снял электродную "шапочку". — И Юле тоже. Вдруг ребята заболели?

— Одновременно?, — хмыкнула Карева. — Нет, вокруг лаборатории что-то происходит. И это что-то связано с нашими снами. Давайте-ка поделимся воспоминаниями о прошедшей ночи.

Егор последовательно пересказал "увиденные" события: проказы Чернилки, допрос соседки-пенсионерки ( опустив грубые медицинские подробности ), звонок Вадима, капризы скучающей Зойки, завтрак-обед-ужин на кухне в обществе молодых еще родителей, вечернее тарахтение телевизора за стенкой, обещанный визит Нелюбина и, наконец, кровать-одеяло-подушка.

Каревский сюжет тоже не отличался разнообразием. И ей снился долгий день "от звонка до звонка". Она опять вернулась в студенческие годы, дежурила на биостанции, заполняя бесконечные таблицы цифрами, зубрила латинские названия костей и мышц, чтобы подготовиться к отложенному до осени зачету по анатомии, собиралась связаться с Лилей, чтобы обсудить варианты летнего отдыха, средств мало, а хочется уехать далеко. Позволить себе заграничную Турцию из трех подруг может только Ирма. Составляла список людей, у которых можно занять деньги. Словом, как-то слишком буднично и скучно.

— Теперь очередь Андрея, — Лена в отсутствии Аркадия сама набивала в компьютер содержание снов. — Диктуй.

— Особо и нечего рассказывать, — неожиданно скис художник. — Я во второй раз приснился себе школьником, и занимался детскими глупостями: катался на велосипеде, загорал на пруду — вроде как каникулы у меня, проголодался — слопал сразу три бутерброда с колбасой. Потом наблюдал, как мальчишки друг друга мутузят. Они и меня подначивали, но несолидно связываться с мелюзгой. Вечером компания намылилась ехать к однокласснику, который в видеосалоне — вы хоть помните, что это такое?— взял на прокат кассету с продолжением "Терминатора". Но сколько можно смотреть, как губернатор Калифорнии тонет в луже расплавленного металла? Я отказался и вернулся домой.

— Удивительная вещь, — Лена открыла на экране сразу три истории, — наши сны сверх меры реалистичны. Егора кормила мама, я готовила борщ, Андрей жевал батон. Вкус еды каждый ощутил.

— Как и температуру окружающей среды, — подхватил Ерофеев. — Был очень жаркий день.

— Точно, — вспомнил, как с трудом дышал из-за духоты Лукошкин.

— И еще пух тополиный постоянно в глаза забивался, — нашел очередное совпадение Андрей. — На улице зима начинается, а нам снится лето.

— Но главная особенность, — проклюнулся в Егоре психолог-аналитик, — наши сны структурно однообразны. Что-нибудь подобное описывалось в литературе?

— Неужели мы страдаем массовой галлюцинацией?, — запаниковал Андрей.

— Только не галлюцинация, — категорично завила Лена. — Сюжеты не похожи друг на друга. Но Егор прав: мы имеем дело с однотипными видениями сразу у нескольких пациентов. Скорее всего, происходящее — результат совместной работы. Мы участвуем в одном эксперименте, подвергаемся одинаковым нагрузкам, обдумываем одну проблему.

— Хм, — вывод Лены не устраивал Егора, — если бы нам снилось, пусть в разных вариациях, как мы пытаемся разрешить загадку повторяющихся энцефалограмм — понятно. И аналог подходящий известен — подобным образом Менделеев увидел принцип будущей системы элементов. Но ведь в наших снах ни разу не всплыл сюжет про "забарьерную" память. Каждый занимался своими делами. Андрей раздумывал вмешаться ли ему в детскую перепалку и стоит ли заново смотреть фильм про Терминатора, Лена корпела над латинскими терминами и перебирала имена обеспеченных знакомых , а я… я, например, искал дневник. Кстати, никому на глаза блокнот не попадался? Жаль потерять, там любопытный материал для книги собрался.

Лена и Андрей одновременно пожали плечами.

Лукошкин поморщился: как ни тяжело, но придется еще раз ложиться в "бункер" на экзекуцию. Ведь во сне Егор знал, где искать дневник. И если ночной сериал продолжится, а все говорит о том, что так и произойдет, то, следуя подсказке, Егор разыщет дневник. Или хотя бы поймет, куда тот подевался в реальной жизни.

УБЕДИВШИСЬ, что попал в продолжение предыдущего сна — над ухом снова нежно мурлыкал-старался Чернилка, Егор просунул руку под подушку, где в прошлый раз спрятал таинственную записку. Листок никуда не делся, но, к сожалению, текст не пополнился более содержательными пояснениями, на что надеялся Лукошкин, соглашаясь на дальнейшее участие в эксперименте. Те же четыре слова — "дача, сундучок, дневник, срочно", и даже количество восклицательных знаков не изменилось. Придется отправляться за город.

Шум и топот в коридоре подсказали, что дома по-прежнему полно народу. Мама с папой спорили на кухне, периодически диалог прерывался недовольным писком — мама шлепала сестренку по рукам, когда та пыталась стянуть горячий блинчик и удрать с ним в свою комнату. Объяснять родителям, почему в разгар сессии вдруг надумал навестить фазенду ( в июне семья начнет выезжать на природу только на выходные, через месяц мама возьмет отпуск и вместе с Зойкой отправится жить в поселок безвылазно, потом ее сменит отпускник-папа; сам Егор наведывался лишь от случая к случаю, предпочитая проводить каникулы в городе, наслаждаясь тишиной в опустевшей квартире ), Лукошкину не хотелось, а повода убедительного не придумалось. Не станешь же рассказывать правду про записку от самого себя. Сердобольная мама тут же схватится за сердце и побежит звонить Фаине Григорьевне. Поэтому Лукошкин тихо оделся, на цыпочках прокрался в большую комнату, открыл ящик секретера — вроде там раньше отец хранил ключи от летнего дома. Рядом на полке лежали деньги, Лукошкин сгреб в карман горсть купюр забытого вида — предстоит покупать билет сначала в метро, потом на электричку. Сколько же стоил проезд двадцать лет назад? Увы, такую информацию долговременная память, действующая избирательно, не выдала.