Михаил Михеев - Далекая от Солнца. Рассказы

Я уже не смог бы пить Машкино молоко.

Бидон вынес Ненашев.

Мне хотелось увидеть на его лице хотя бы тень тех мыслей, которые волновали меня.

Ненашев поставил бидон на крыльцо.

- За молоком позже зайдешь. - сказал он. - Машка сегодня еще не доилась. Доярку выгнала, рогом ее ударила, подлая коровенка. Доярка, разумеется, ни о чем не догадывается, дешифратор при посторонних я не включаю.

- Чего же Машка ее выгнала?

- Говорит, что ей противно, когда ее доят. Видал такую дуру!.. Отойдем-ка в сторону, а то еще услышит… Обидчивая стала, просто до глупости. Я ей объясняю: хотя ты и думать научилась, а все же осталась коровой, какой была. И организм, говорю, у тебя работает по-коровьи: если доиться не будешь, то заболеешь. Мастит, говорю, будет. Воспаление молочной железы. Кое-как успокоил.

- Все-таки, успокоил.

- А что мне оставалось делать? Устал я с ней. Вот не думал, что у коровы вместе с разумом появится столько капризов всяких. Право, она была разумнее, когда у нее совсем ума не было.

- Что ты думаешь делать дальше? - спросил я.

- Кончать эту канитель. Повезу Машку в город. Как экспонат.

- Как экспонат?..

- Конечно. Представлю ученому совету по защите диссертаций. Доказательство моей работы. Я же всю современную нейрофизику двинул на полета лет вперед.

- Согласен.

- То-то вот… Да я Нобелевскую премию получу, вот увидишь.

- Весьма возможно, - опять согласился я. - Если повезет. Я бы лично тебе ее не дал.

- Ты же всегда был консерватором.

- А что будет с Машкой?

- Как что?

- Я спрашиваю: что будет с коровой, которая может думать как человек, но не имеет человеческих возможностей. Куда ты денешь Машку, когда получишь все свои премии и звания? Сдашь ее на мясокомбинат?

- Что ты, такую корову и на мясокомбинат!

Только Ненашев мог понять меня буквально.

- А все-таки?

- Ну… Я еще не думал. Отправлю ее в зоосад.

- В зоосад принимают только животных.

- Ах, ты опять про это.

- Да, опять про это.

- Тогда выстроим Машке отдельный павильон, она того заслуживает. Самая знаменитая корова в мире, подумай! Журналисты будут брать у нее интервью. Будут снимать в кино.

- А Машке это поправится?

- А чего ее спрашивать. Вот еще новости.

Мне вдруг захотелось ударить Ненашева. Ничего не говоря, не объясняя. Сильно ударить, чтобы ему стало больно… очень больно!.. Я заложил руки за спину, и поднял лицо к вечернему небу. Я не мог смотреть на Ненашева.

- Ты чего? - спросил он.

- Нет… я так, ничего… Я только хочу спросить: неужели ты до сих пор не понимаешь, что с желанием Машки нужно считаться, что она уже не корова.

- Опять!.. Тогда что же она такое? Человек?

- Не человек, но существо, наделенное разумом, поэтому и не животное, в прямом понимании слова. И не важно, что у нее рога и копыта и внешний облик так отличен от человеческого. У нее - разум! И по всем законам она требует к себе такого же отношения и внимания, как к человеку… Ты не боишься, что тебя можно отдать под суд?

Ненашев стал серьезным.

- Ну-ну! Не нужно так громко. - Он помолчал, поглядывая на меня исподлобья. - Знаешь, я, признаться, уже думал об этом. Ну, об юридической ответственности, что ли, говоря твоим языком. У меня есть документ, в котором подписью и печатью удостоверяется, что вместе с избой и надворными постройками, с усадьбой в пять сотых гектара мне принадлежит также корова белая, с рыжими пятнами, по кличке «Машка». По всем существующим законам я являюсь хозяином этой коровы и волен использовать ее, как мне заблагорассудится. Могу ее доить, могу заколоть на мясо. Тем более могу провести над ней опыты, во имя науки. Вот и вся моя юридическая ответственность. Я закона не нарушил, и судить меня не за что. Во всяком случае, пока не за что.

Ненашев, как это он делал и раньше, бил мои эмоции логикой, я, не находя нужных аргументов, как обычно начал злиться и, вероятно, наговорил бы грубостей… Меня остановило - выражаясь языком старинных романов - появление третьего, а если считать и Машку - четвертого лица. Калитка осторожно приоткрылась, и в ограду заглянула продавщица Санечка.

Она тоже вошла не сразу - Машкины рога произвели впечатление не только на меня.

- Входите, входите! - закричал Ненашев.

Обычно я видел Санечку в белом халате; сейчас на ней было платье на лямочках, модное, то есть похожее на ночную рубашку, светлые туфли на «гвоздиках»; право, она выглядела сейчас неплохо - рассуждая по-современному (мой вкус был всегда несколько консервативным, особенно в отношении женских нарядов: жена говорила, что я старомоден до неприличия).

На плече Санечки висела пластмассовая - тоже модная - сумка, размером с небольшой чемодан.

Ненашев собирался было меня представить, но Санечка сказала, что мы уже знакомы, и мне оставалось только подтвердить это. Затем она открыла сумку и вытащила из нее бумажный кулек.

- Ваше печенье, - сказала она Ненашеву. - Забыли у меня. Хлеб взяли, а печенье забыли.

- Ах, да! Вот растяпа! Право, не стоило беспокоиться.

- Какое же беспокойство, занесла по пути.

- Все равно, спасибо за заботу. Что бы я тут делал без вас?

Ненашев улыбался прозрачно. Я дожидался подходящего момента, чтобы уйти.

- Кому-то нужно о вас заботиться, - кокетничала Санечка. - Мужчина одинокий, занятый вечно, когда ему о себе подумать. Корова еще, возни сколько с ней: поить, кормить. Убирать опять же. Хорошо хоть доярку нашли. Не понимаю только, чего вы Машку дома держите?

- Куда же я ее?

- Выгоняли бы утром. Вместе со всеми коровами, в стадо.

- Отвыкла она у меня от коровьего общества.

- Привыкнет.

- Смотреть за ней нужно. Она у меня особенная.

- Ничего, пастух присмотрит. В стаде ей даже лучше будет.

- Чем же лучше?

- Так уж не понимаете… Теленочек у вас будет.

- Теленочек?.. - Ненашев вдруг перестал улыбаться. - Хм, теленочек…

Аналитическое устройство в голове Ненашева работало быстрее моего. Он посмотрел на меня задумчиво.

- А ведь это идея, - сказал он.

Я ничего не успел сказать.

- Н-ну! - услыхали мы рядом.

Машка выбралась из своего сарайчика - она сама могла открывать дверь. Вероятно, она слышала и поняла разговор и сейчас стояла перед нами, выставив вперед рога.

- Ах! - Санечка спряталась за Ненашева.

- Ты чего, Машка? - спросил Ненашев.

- Н-ну! - и Машка замотала головой.

- Не хочет идти в стадо, - улыбнулся Ненашев.

Даже если бы он говорил серьезно, Санечка все равно не догадалась бы ни о чем.

- Боюсь я ее, - сказала Санечка.

- Иди к себе Машка, - приказал Ненашев.

Он легонько шлепнул ее. Машка упрямо мотнула головой.

- Это что такое? Пошла прочь!

Он размахнулся и на этот раз ударил бы сильно, но я успел удержать его руку. Машка моргнула растерянно. Потом медленно повернулась, неуклюже, по-коровьи - заходя передними ногами и переступая задними - понуро побрела в свой сарайчик. В дверях оглянулась - она еще надеялась на сочувствие.