Ларри Нивен - Осколок Империи

Отличный экспонат для вивария! Светц был рад любому животному, которое позволило бы ему поскорее покинуть эту дикую мерзлоту. Он остался чрезвычайно доволен собой. Путешествие оказалось коротким и нетрудным.

В камере Светц завернул спящее животное в прозрачный пластиковый мешок и плотно запечатал. Он пристегнул волка к вогнутой стене камеры расширения, а сам устроился у противоположной стены. Камера расширения устремилась в направлении, перпендикулярном всем другим направлениям. Как всегда, взбесилась гравитация.

Голову Светца тоже покрывал прозрачный пластиковый мешок, края которого крепились к шее. Светц отклеил пластик от кожи и сбросил шлем. Он не нужен: работает система кондиционирования воздуха.

А волку не обойтись без такого мешка. Он не может дышать воздухом индустриальной эры. Без фильтра, задерживающего яды, животное задохнется и умрет. В современном Светцу мире волк был вымершим видом.

Снаружи время неслось с бешеной скоростью. Здесь, в камере, оно ползло. Устроившись в углублении стены, Светц разглядывал волка, прижатого тяготением к противоположной стене, вернее потолку.

Светц никогда не встречал живого волка. Он видел только картинки в детских книгах, похищенных из далекого прошлого. Почему же волк кажется таким знакомым?

Животное было крупное, величиной почти с Энвила Светца. Правда, сам Светц не отличался крепким сложением. Животное тяжело дышало, бока его вздымались. Из раскрытой пасти, полной острых белых зубов, свисал длинный красный язык.

Как у собаки, вспомнил Светц. Как у собак в виварии, на клетке которых вывешена табличка:

СОБАКА

Современный вид.

Собаки — единственные животные в виварии, помещенные под стекло ради спокойствия людей. Ни одно животное не может дышать воздухом окружающей среды, а собаки дышат свободно.

Современную собаку в прямом смысле слова создал человек. Лоренс Уош Портер жил в конце индустриальной эпохи, между пятидесятыми и сотыми годами постатомной эры, когда миллиарды людей умирали от легочных заболеваний и лишь миллионы приспосабливались к жестоким условиям и выживали. Портер решил спасти собак. Почему именно собак? Мотивы его выбора остались невыясненными, но само по, себе поведение свидетельствовало о гениальности. Портер взял по одному представителю каждой породы и беспорядочно скрещивал их в течение нескольких поколений. Больше никогда не будет выставок собак: на Земле не осталось ни одной чистопородной собаки. Зато гибрид оказался жизнеспособным. Намеренно одворняженные собаки легко дышали воздухом индустриальной эры, богатым оксидами углерода, азота, приправленным для остроты сырым бензином и серной кислотой.

Собак огородили стеклом, потому что люди боялись их. Почти все животные вымерли. Люди тысяча сотого года постатомной эры не любили животных.

Волки и собаки… Вполне возможно, что волк — предок собаки. Светц поднял глаза к спящему волку и задумался. Животное было одновременно и похоже, и не похоже на собаку. Собаки улыбались людям из-за стекла и виляли хвостами. Они любили людей. А волк даже во сне…

Светц вздрогнул. Ему многое не нравилось в его профессии, но больше всего — полет домой один на один с незнакомым и опасным вымершим животным. В первый раз плененный им конь серьезно повредил панель управления. В последний раз страус ударил Светца ногой и сломал ему четыре ребра.

Волк беспокойно зашевелился, и что-то в нем переменилось.

Перемены продолжались: морда зверя укоротилась, странным образом вытянулись передние лапы, стали длиннее пальцы, обозначились стопы и ладони. У Светца перехватило дыхание.

Снова вздохнув, он мгновенно забыл о волке. Он почувствовал, что задыхается. Нацепив фильтрующий шлем, он бросился к приборам.

Шатаясь, Светц вышел из камеры расширения, сделал три шага и упал. Из двери камеры вытекал невидимый яд. Солнце садилось в оранжевые облака.

Светц лежал, корчась и хватая ртом воздух. Под ним был живой ковер: зеленый, влажный, пахнущий цветами. Светц не узнал этот запах и не сразу понял, что ковер живой. Ему было не до того. Он знал одно: система кондиционирования воздуха пыталась его убить, и, судя по его состоянию, попытка оказалась почти успешной.

Он был недалеко от дома. Когда в воздухе появился яд, на календаре был тридцатый год постатомной эры. Светц помнил, как схватился за выключатель контура прерывания и принялся ждать. Ядовитый зловонный воздух царапал ноздри и горло. Светц ждал двадцать лет, ощущая каждую секунду. В пятидесятом году постатомной эры он щелкнул выключателем и, задыхаясь, выскочил из камеры.

Пятидесятый год постатомной эры. По крайней мере, индустриальная эпоха. Можно свободно дышать.

Это все конь, подумал Светц без тени удивления. Три года назад конь яростно вонзил свой витой рог в панель управления. Бригада обслуживания должна была устранить неисправность и, кажется, устранила.

Наверное, какой-то прибор износился.

«А как он смотрел на меня, когда я проходил мимо клетки! Я знаю, что он найдет способ мне отомстить», — подумал Светц, заметив, что до сих пор держит в руке фильтрующий шлем.

Вокруг все было зелено. Сырой зеленый ковер под ним был живой. Он рос из черной земли. Из земли поднимался корявый и шершавый столб, разветвлялся, а на ветвях висели грозди желтых и красных лоскутков, похожих на бумажные. Куча мятых листков цветной бумаги валялась у основания столба. Над головой что-то пролетело, судя по неуверенному полету — не самолет.

Все кругом живое. Прединдустриальная дикость.

Светц поспешно надел шлем и прижал клейкие края к шее. Ему повезло: до сих пор не потерял сознание. Светц ждал, когда шлем наполнится воздухом. Изготовленный из материала, обладающего избирательной проницаемостью по отношению к газам, шлем будет пропускать внутрь и выпускать наружу нужные газы, создавая смесь…

Светц, задыхаясь, отрывал пластик от кожи. Стянув шлем с головы, он смял его и, разрыдавшись, бросил на землю. Сначала кондиционер, теперь шлем! Неужели кто-то испортил и то и другое? И календарь врет: до пятидесятого года постатомной эры по крайней мере сто лет.

Кто-то хотел его убить.

Светц в страхе озирался. На холме, покрытом зеленым ковром, он увидел прямоугольный объект, скорее всего искусственный, выкрашенный в бледно-зеленые тона. Значит, здесь есть люди, и можно…

Нет, просить о помощи нельзя. Кто ему поверит? И кто сумеет помочь? Его единственная надежда — камера расширения. И времени в его распоряжении крайне мало.

Камера расширения стояла на расстоянии нескольких ярдов, на ее выпуклой стене чернел открытый люк, другая стена растворялась в неизвестном измерении. Она была соединена с основной частью машины времени, которая находилась в тысяча сто третьем году постатомной эры, но человеческое зрение не способно было проследить эту связь.