Ларри Нивен - Осколок Империи

— Я освободил ее, — сказал Мэт. — Но она была фанатичка, как, впрочем, и все вы. Я сделал для нее все что смог.

Комната снова поплыла перед его глазами, он проваливался в забытье, вновь испытывая те ощущения, которые были у него в моменты взлета корабля. Откуда-то издали до него донесся уверенный мелодичный голос женщины — члена Экипажа:

— Свидание окончено. Прошу всех выйти.

Женщина-врач проводила посетителей до двери палаты. Гарри Кейн взял ее под руку и попросил выйти вместе с ними в коридор. Там он спросил:

— Как вы думаете, когда он поправится?

— Отпустите мою руку, мистер Кейн.

Гарри отпустил, но повторил свой вопрос:

— Так когда же?

— Не беспокойтесь. Он не останется инвалидом. Уже через неделю мы наложим ему более легкий гипс для ходьбы. А через месяц уже можно будет сделать определенные выводы.

— А через сколько времени он сможет приступить к работе?

— Если повезет, через два месяца. А почему это вас так интересует, мистер Кейн?

— Это секрет.

Женщина нахмурилась:

— Что бы вы ни планировали для него, вы не должны забывать, что он мой пациент. Он не сможет ничего делать, пока я ему не разрешу.

— Ну хорошо. Только я хотел бы, чтобы вы ничего не говорили ему о пересадке органов. Ему это не понравится.

— Я ему ничего не скажу. Но эти данные записаны в анналах Госпиталя. И с этим ничего нельзя поделать.

Когда она ушла, Лэйни спросила с упреком:

— Что ты так наседал на нее?

— У меня есть одна мысль относительно Мэта. Я расскажу тебе об этом позднее.

— Не хватит ли с него?

— Нет, — ответил Гарри Кейн. — Я хотел бы, чтобы это было так. Но, к сожалению, наша работа еще не закончена.

Миллард Парлет был почти на грани своих физических и духовных сил. Он пришел в кабинет Джезуса Пиетро Кастро вечером в воскресенье, еще до того как была восстановлена наружная стена, и оставался там до сих пор. Сюда ему приносили еду, и он спал в кровати Кастро, если у него было время для сна, что, впрочем, случалось редко. Иногда ему казалось, что его жизнь приближается к тому кризису, наступление которого он предсказывал еще сто лет тому назад.

Корабль «Планк» нанес Госпиталю непоправимый ущерб. Но работы по восстановлению разрушенного все же шли полным ходом. Парлет сам подыскал строительную фирму, которой можно было довериться, и платил им из своих личных сбережений. Когда-нибудь он надеялся провести оплату счетов через Совет, но не сейчас. Между тем рабочие уже заканчивали окраску внешней стены, на месте которой еще в воскресенье зияла огромная дыра.

Сейчас он был обеспокоен тем, что почти половина состава Специальной полиции хотела покинуть ее ряды.

События предыдущей недели оказали разлагающее влияние на моральные устои полицейских. Обвинение главы полиции в измене и насильственное свержение его с этого поста было лишь частью трагедии. Действия Элейн Мэтсон и Мэтью Келлера, которые буквально начинили Госпиталь бомбами и хитроумными устройствами, тоже сыграли отрицательную роль. Освобождение узников вивария, ожидавших своей очереди на изъятие органов, привело впервые к кровавым столкновениям с полицией прямо на территории Госпиталя. Но самое сильное впечатление на сотрудников Госпиталя, полицейских и всех жителей плато Альфа произвела гибель корабля «Планк». Ведь корабль был важным памятником истории этой планеты.

В связи со всеми этими событиями Специальная полиция утратила ясность цели своих действий. Все наблюдения за теми плато, где жили колонисты, были отменены. Все выявленные ими мятежники теперь свободно разгуливали по Госпиталю, и никто не смел их арестовать. А их отношение к сотрудникам полиции было грубым и презрительным. Распространились слухи, что Миллард Парлет составляет новые законы с целью дальнейшего ограничения власти полиции. Было неприятно осознавать, что в один прекрасный момент эти слухи станут реальностью.

Парлет делал все что мог, чтобы поднять дух своих подопечных. Он лично говорил с каждым, кто подавал в отставку. Некоторых он даже уговорил остаться. По мере того как ряды полиции сокращались, он старался найти новые направления деятельности для тех, кто еще остался под его руководством.

В то же самое время ему приходилось балансировать между четырьмя основными блоками, сосредоточившими власть на плато Альфа.

Главный Совет членов Экипажа в прошлом беспрекословно подчинялся Пар лету. Он надеялся, что, если ему повезет, он снова заставит их поверить ему и сможет по-прежнему руководить работой Совета. А Экипаж в таком случае поддержит Совет.

Но он опасался, что восстание колонистов и ослабление полиции вызовут у членов Экипажа панику, и тогда Совет не сможет справиться с ними.

Члены организации «Дети Земли» будут слушаться только Гарри Кейна. А Кейн был неуправляем, и уж во всяком случае он совершенно не доверял Милларду Парлету.

Те колонисты, которые не принимали участия в восстании, несомненно, вели себя по-прежнему спокойно, если бы Гарри Кейн не оказывал на них давления. Однако «Дети Земли», которые знали о том, что привез Робот-разведчик, могли в любую минуту довести колонистов до яростного желания убивать. Теперь вопрос заключался в том, захочет ли Гарри Кейн дождаться появления Нового Закона.

Четыре группировки, претендующие на власть. Кроме того, полиция. А он, стоявший во главе всего этого, должен был заниматься такой бесконечной массой мелочей, мелких жалоб, раздачей наказаний, переписыванием бумаг, тонкими интригами. Он мог заблудиться в этом лабиринте ничтожных дел и в один прекрасный момент неожиданно для себя узнать, что орущая армия колонистов уже начала штурм Госпиталя.

Удивительно, как он вообще смог привлечь на свою сторону Мэта Келлера.

А Мэт между тем по-прежнему лежал на спине в гипсовой повязке, с поднятой вверх ногой. Ему давали таблетки, которые уменьшали боль, но не снимали ее полностью.

Женщина-врач в белом халате, который явно говорил о ее принадлежности к банку органов, время от времени осматривала его. Во время осмотров Мэту все время казалось, что она считает его потенциальным клиентом для банка органов, причем не лучшего качества. В среду он подслушал, что коллеги называли ее «доктор Беннет». Самому ему никогда не пришло бы в голову спрашивать ее имя, да и она, видимо, не считала нужным представляться.

В ранние утренние часы, когда действие таблеток уже кончалось, или в часы послеобеденного сна ему все еще снились кошмары. Ему снова казалось, что он разбил локтем чей-то нос, и он ощущал ужас и восторг одновременно. Он снова и снова вспоминал, как нашел путь в виварий, как поднял руку и увидел, что по ней струится кровь. Он видел себя в банке органов и, оттого что не мог убежать оттуда, просыпался в холодном поту. Или перед ним проплывала картина нападавших на него полицейских: он держал украденный пистолет и стрелял из него до тех пор, пока рука не сделалась деревянной от ответного выстрела. Когда он пришел в себя, правая рука так и не отошла.