Елена Хаецкая - Космическая тетушка

Им предстояло лететь на Лагиди – это шесть суток. Выгрузить там лес и часть почты. Начальника космопорта «Лагиди-6» зовут господин Мондескар, его подпись должна стоять на контракте. Электронных документов не подписывать, только бумажные, иначе страховая компания откажется иметь с ними дело. В порту «Лагиди-6» взять восемь тонн сахарной свеклы. Получить подтверждение готовности груза на третьи сутки полета.

Бугго подняла руку к устройству внутренней связи и вызвала Хугебурку.

– Объявляйте вылет. Встретимся в рубке.

В рубке было так же темно и тесно, как и везде на корабле. Перед бортовым компьютером втиснулся топчанчик, настолько здесь неуместный, что не сразу воспринимался сознанием. Это была старенькая дачная мебель из дешевого, но очень прочного пластика, с сиденьем, обтянутым пестренькой тканью и набитым синтетической ватой.

Двое курсантов стояли возле топчанчика боком, заслоняя сидящего на нем, и скучно моргали. Голос, который был Бугго уже знаком, говорил так монотонно, что тянуло в сон:

– Еще раз повторяю. Курс на Лагиди. Чему равно угловое расстояние? Господин Халинц, у вас чешется мозг?

Один из курсантов вынул палец из уха и сказал:

– Угловое расстояние равно семи, господин старший помощник капитана.

– Семи чего? – осведомился Хугебурка. И, не дождавшись ответа, прибавил, зевая: – Вероятно, семи столовским пудингам. Убирайтесь к черту.

Курсанты молча удалились. Они двигались так синхронно, что Бугго заподозрила в них андроидов. Заметив теперь капитана, Хугебурка поднялся с диванчика и быстро отсалютовал. Бугго кивнула в ответ.

– Они настоящие? – спросила она, кивая на дверь, за которой скрылись две спины.

– Разумеется, госпожа капитан. Только неподдельные люди бывают так тупы.

– Мы что, должны их обучать? – поинтересовалась Бугго.

– Это предполагается. Их направляют в реальные рейсы для того, чтобы они набирались опыта.

Бугго вздохнула:

– А вот нас не направляли.

Старший помощник уныло глядел на своего капитана. Ему было трудно стоять, и он чувствовал себя ужасно старым.

Бугго сверкнула глазами:

– А давайте их тиранить!

– Что? – растерялся Хугебурка.

– Будем гонять их в столовую – пусть подают нам кофе в постель… Ставить на вахту – охранять бревна! И чуть что – мыть кают-компанию зубной щеткой! Вообще разведем страшный террор… Давайте?

Хугебурка провел ладонями по лицу, зарылся пальцами в волосы. Он чувствовал, что его тормошат, вытряхивают из оцепенения, в которое он погрузился много лет назад, и сам не понимал, нравится ему это или нет. Поглядев на Бугго, он вдруг ухмыльнулся и сразу стал хищным.

– И непременно заведем гауптвахту, – сказал он мечтательно. – Это будет так негуманно! Так нетолерантно!

Бугго прищурилась.

– А теперь покажите мне, как прокладывать курс на Лагиди.

Не счесть, сколько раз Бугго переживала впоследствии взлет с планеты, но так никогда и не притупилось чувство почти экстатического восторга, которое вспыхивает в тот миг, когда корабль отрывается от почвы, и картинка за иллюминатором стремительно меняет проекцию: только что виделось сбоку, и вот уже здания, деревья и люди – внизу, сперва в стереометрии, а затем и в геометрии. Еще секунда – и все затягивает дымкой, а потом почти сразу возникает живая чернота, полная летучих звезд.

«Ласточка», кряхтя, тащила бревна и почту сквозь пространство, где грезили и бились страстью сотни миров, и сама являла собой малый осмысленный мирок.

Бугго заставила нерадивых курсантов починить и вымыть светильники в кают-компании, и когда это было сделано, выявилась накопившаяся за десятки рейсов грязь. Хугебурка хмуро маячил за левым плечом капитана, пока та, в рабочем комбинезоне (юбка со злополучным пятном от пирожка закисала в пятновыводителе), тускло поблескивая капитанскими нашивками, расхаживала по кают-компании перед строем курсантов. Пассалакава, скрываясь, гремел кастрюлей, которую ему было велено вычистить.

– Господа! – разглагольствовала Бугго. – Вчера перед сном я перечитывала увлекательный устав торгового флота и обнаружила там пункт о допустимости и даже рекомендованности телесных наказаний для младшего состава.

– Не может быть! – вырвалось у одного из курсантов. Это был невысокий, худенький паренек из числа зубрил с плохой памятью, как на глазок определила Бугго. Сама она презирала эту породу, поскольку памятью обладала отменной, и если бы не лень…

– Ваше имя, господин курсант? – обратилась к нему капитан.

Хугебурка тотчас устремил на беднягу змеиный взор.

– Амикета, госпожа капитан, – отрапортовал паренек.

– Угу, – молвила Бугго. – К вашему сожалению, это правда. Пункт о телесных наказаниях был внесен в устав во времена Дикой Торговли, когда правительства пытались найти общий язык и хоть как-то упорядочить обмен товарами. С тех пор не поступило ни одного официального ходатайства о его отмене. Полагаю, господа, о нем попросту забыли. Но это означает также, что вас могут высечь или посадить на хлеб и воду до окончания рейса без всяких последствий для меня. Прошу это учитывать, когда будете оттирать всю здешнюю грязь. А вы, господин Амикета, следуйте за мной.

Амикета оставил своих товарищей наедине с тряпками и мыльным раствором и поплелся следом за Хугебуркой. Он терялся в догадках. Конечно, он ляпнул… но ведь непроизвольно! Не в армии же они, в конце концов…

Хугебурке казалось, что он видит сон. Забавный сон. Жаль, что короткий. Скоро завопит вибробудильник, затрясет подушку – все, Хугебурка, хорош дрыхнуть, пора на вахту.

Они спустились в грузовой трюм и остановились под тусклой лампочкой. Видны были шершавые, будто шелушащиеся стволы, схваченные стальным тросом. Громадные их связки лежали в темноте – впереди, до самой переборки.

– Вот ваш пост, господин курсант, – молвила Бугго строго. – Прошу охранять с надлежащим усердием.

Амикета заморгал.

– Вопросы? – осведомилась Бугго.

– Что охранять?

– Груз! Еще вопросы?

– Зачем?

– Чтоб не сбежал! Я буду вас проверять! В качестве дисциплинирующего упражнения для ума рекомендую декламировать душеполезную таблицу умножения! Я буду подслушивать, учтите!

И Бугго с безмолвным старшим помощником за спиной удалилась.

Через четыре часа Амикету сменила плотная девица с плоским лицом и густыми рыжими волосами. Ее звали Фадило. Когда она появилась на трапе, Амикета, ошалевший от темноты и одиночества, поначалу даже не поверил собственным глазам.

– Ты здесь? – крикнула девушка. – Амикета!

Их динамика внутренней связи тотчас прозвучал резкий голос Хугебурки:

– Курсант Фадило! Уставное обращение – «курсант Амикета»! Еще одно нарушение – и я выверну лампочку, будете стоять в темноте.