Андрей Бельтюков - Мистификация

Кошкина привели к какому-то начальнику. Тот сидел в тени у фонтана, отгородившись от трудового люда высокой каменной стеной. На нем были шикарные сандалии с ремнями до колен, как у Наташки из восьмой квартиры, и голубая туника. Начальник надменно посмотрел на Кошкина и что-то спросил не по-нашему.

— Салям алейкум! — поднял руку Кошкин. — Привет честной компании! Я тут, понимаешь, проездом из двадцатого века. А как собачку зовут? — кивнул он на здоровенного пса, не спускавшего с него настороженного взгляда. — Что за порода?..

Мужчина с нехорошим лицом, который стоял за креслом начальника, наклонился и что-то шепнул тому на ухо.

Все трое — начальник, пес и прихлебатель (так сразу окрестил Кошкин дядьку с нехорошей физиономией) — с интересом разглядывали пришельца. Собаченция же, до которой быстро дошло, что Кошкин ее нисколько не боится, перестала важничать и удивленно наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, следя за движениями приведенного.

— Шпрехин зи дойч? — напористо спросил Кошкин и пощелкал пальцами: — Ну это… Хенде хох! Инглиш! Не понимай? И переводчика нету? Эх, мать честная, вологодские нескладухи получаются…

Нескладухи продолжались недолго.

Кошкина еще пару раз о чем-то спросили — он, помогая себе жестами, объяснил, как пошел за папиросами и квасом, его затянуло в трубу и выбросило сюда, в ихний древний мир. Кошкин сказал, что в ближайшее время он, безусловно, вернется в родной двадцатый век, но пока он здесь — готов поделиться передовыми знаниями в обмен на комфорт и гостеприимство. Совет там какой дать, консультацию. Открыть глаза на явления природы. Почему, например, гром гремит. Тычинки-пестики разные…

Кошкин хотел еще рассказать про электричество и радио, но начальник досадливо поморщился, дал стражникам знак, и те, подхватив Кошкина под руки, повели его к выходу.

— Ну ты и болван! — только и успел крикнуть Кошкин через плечо. — Счастья своего не понимаешь! Ишак пучеглазый! Подожди, Егорушкин за меня голову тебе отвернет!..

Оказавшись в загородке с крепкими решетчатыми стенами, Кошкин прилег на солому и задумался. «Авось не пропаду, — успокоил он себя. — Водопроводчик — специальность ходовая. Опять же фонтан починить, канализацию прочистить. Глядишь, первое время на хлеб с маслом хватит. А там и Егорушкин со своим агрегатом наладится — заберет отсюда, не бросит в глубине веков».

Кошкин покусывал соломинку и соображал, где бы раздобыть покурить. Пожилой стражник, у которого Кошкин пытался по дороге стрельнуть табачку, посмотрел на его жестикуляцию недоуменно и пожал плечами. Не встретились курящие и среди прохожих…

«Надо же, — поглядывал на своего охранника Кошкин, — стоит тут, охраняет меня и не знает, что давно уже умер. До чего наука дошла!..» Помянув науку, Кошкин подумал, что неплохо бы ему проявить свои способности, — он ведь не какой-нибудь пентюх в накидке, а человек цивилизованного века. Луч, можно сказать, света в темном царстве. Может, аэроплан смастерить или дирижабль? Кошкин вообразил, как он с ревом проносится над садиком, где сидит заносчивый тип в сандалиях, и усмехнулся. И трассирующими пулями по фонтану: та-та-та-та! Кошкин поднялся с соломы и прошелся из угла в угол. Стражник впился в него взглядом. А мотор где тут возьмешь? Крылья? Нет, не выйдет…

«Чем бы их поразить?..» — размышлял Кошкин. Вспоминались школьные опыты по химии. Наливают что-то белое, добавляют что-то прозрачное, и получается красное! Но что наливают, чего добавляют? Убей — не вспомнить… Хорошо бы спичечные головки в фольгу насовать и бабахнуть, чтоб зауважали, но спичек, как и курева, не было — Кошкин тщательно обследовал свои карманы. И тут его осенило: порох! Надо изготовить порох! Сера, селитра и древесный уголь. Делали же пацанами.

Кошкин решительно подошел к решетке.

— Эй! — бойко выкрикнул он и потряс прутья. — А ну, открывайте, сволочи, а то динамитом рвать буду! — припугнул он на всякий случай. — Разделаю всех, как нищий музыкантов! Вы еще Кошкина не знаете…

Неторопливо приблизился стражник. Взгляд его был недобрым.

— Ну что смотришь, хунта? — несколько мягче сказал Кошкин. — Открывай давай! Мне к начальству надо.

Не обронив ни единого слова, стражник сунул меж прутьев решетки палку и больно ткнул Кошкина в бок.

— Ах ты, паразит! — Кошкин отступил и поискал глазами камень. — Думаешь, я на тебя управы не найду?

Стражник потянул из ножен короткий меч.

— Психопат… — забормотал Кошкин, отходя подальше. — Слова ему не скажи — за саблю, понимаешь, хватается. Нервный какой… Подожди, я вам тут шорох наведу — не обрадуетесь.

Кошкин угрюмо лег на солому и подумал, что неплохо бы предсказать солнечное затмение или чуму. Тогда бы они попрыгали.

По земляному полу полз жук. Кошкин, подперев голову ладонью, следил за ним. «Природа вот древняя…» — подумал Кошкин и от нечего делать цыкнул в жука слюной. Плевок оказался немного неточным, и жук, почуяв опасность, заметался и побежал прочь с открытого места. Кошкин приподнялся на локте и выпустил вдогонку жуку длинный и тонкий плевок, но опять промахнулся. Жук удирал, семеня лапками. Кошкин, охваченный азартом, быстро сел, скрестив ноги, и стал обстреливать насекомое высокими навесными плевками, выпуская их через специальную дырочку между верхними передними зубами. Эту дырочку он устроил себе еще в пятом классе, засовывая на ночь меж зубов сначала одну, а потом и две спички. Накрыв наконец жука, уползшего от него метра на четыре, Кошкин отсалютовал своей победе сверхдальним плевком в верхний угол клетки и только тогда заметил восторженную улыбку на лице стражника, который стоял за его спиной, упираясь локтями в решетку.

— A-а, хунта, — миролюбиво сказал Кошкин. — За просмотр, между прочим, платить надо. Принес бы кувшинчик сухого. — Он изобразил руками контур сосуда и сделал вид, что прикладывается к нему губами. — Башка трещит, — сморщился Кошкин, трогая лоб.

Стражник задумался и, постреляв глазами, отошел.

Вскоре он поставил у дверей глиняную кружку, покрытую листом лопуха, и, сделав знак быстро забрать ее, отвернулся. Кошкин пулей подлетел к решетке и осторожно втянул кружку в клетку.

— Вот за это мерси, — радостно забормотал он, перебираясь с кружкой к соломе. — Цивилизованное человечество вас не забудет!

Выпив вина, которое показалось Кошкину слабоватым и, быть может, даже разбавленным, он вернул кружку и, подмигнув охраннику, блаженно развалился на подстилке. «Молодец, батя. Выручил. За мной тоже не станет…»