Андрей Бельтюков - Мистификация

— На берег, сходите на берег, — обратился Тун к женщинам и детям на плоту. — Возвращайтесь в свои хижины. Беда миновала.

Поглядывая наверх, они молча покидали плот. Так же молча расходились по поселку. В тишине слышался лишь шорох шагов.

Привязав плот к воздушным корням лаурелии, росшей возле самой воды, Тун и Чико подошли к отцу Антонио. Он стоял, подобный изваянию, на залитой лунным светом утоптанной площадке между деревьями. Склоненная голова касалась молитвенно сложенных ладоней.

— Не будем мешать, — шепнул Тун. — Он молится.

— Нет-нет, друзья мои, — со вздохом отозвался Антонио, медленно поднимая голову, — не молюсь, хочу понять…

— Если бы я верил в чудеса… — начал Тун.

— Я верю в них, — поспешно сказал Антонио. — Но сегодня… Чудеса творит бог, силы добра. Или нам все это привиделось?

— Привиделось или нет, но пожар погас.

— Это были дьяволы сельвы, — убежденно заявил Чико. — Зеленые дьяволы сельвы. Значит, они добрые. Почему они тогда… — Он не кончил и, закусив губы, глянул исподлобья на пастора.

— Зло не может творить добро, — растерянно пробормотал Антонио. — Ты ошибся, мой мальчик. — Он положил руку на курчавую голову Чико. — То не дьяволы сельвы…

— Тогда кто?

— Я не знаю.

— Попробуем выяснить это завтра, — сказал Тун, — может быть, узнаем, чем они сбили пламя.

— Просто захотели, и огонь погас.

— Если так, им необязательно было появляться и летать над поселком, Чико. Они летали довольно долго. Они чем-то воздействовали на огонь.

— Рассказы о них я считал легендой, — Антонио говорил совсем тихо, словно обращаясь к самому себе, — стала ли легенда явью, или это сон, бред, галлюцинация? Или Всевышний захотел испытать нас?

— Нам следует отдохнуть, — сказал Тун, — до рассвета еще есть время. Пожар погас, и пока нам ничто больше не угрожает. А утром поглядим, подумаем…

Перед рассветом Туна разбудил шорох дождя. Капли шуршали в листве, все громче постукивали по крыше и в спущенные деревянные жалюзи. Потом послышались раскаты грома и нарастающий шум ливня.

«Дождь, пожалуй, смоет все следы», — подумал Тун и снова заснул.

— Все сгорело, босс, — Лопес всхлипнул, — ничего не успели спасти. Машины, палатки, инструменты, все пропало…

Выглядел Лопес жалко. Лицо в копоти, усы и брови опалены, одежда в дырах, пояса с пистолетами нет.

Кроу уже знал о пожаре. Утром сообщили по радио из поселка на правом берегу Риу-Негру. Кроу приказал послать катера, оборудованные противопожарными устройствами, но их на месте не оказалось. Ночью их вызвали тушить еще один лесной пожар где-то в противоположном направлении — в стороне Манауса.

Теперь вот явился Лопес. Стоя посреди кабинета хозяина, он переступал с ноги на ногу и со страхом глядел на Кроу.

— Все там погасло? — спросил Кроу, постукивая пальцами по столу.

Лопес пожал плечами:

— Все вроде… Дождь утром был сильный. Если бы не дождь, нам бы не выбраться оттуда. Тоже сгорели бы.

— Леса много пропало?

— Много, сеньор… Огня было, как воды в Риу-Негру, стеной шел. — Лицо Лопеса искривила судорога.

«Неужели из-за Хьюго? — думал Кроу. — Называется, выкурил друзей Карлсона! Эта идиотская затея, пожалуй, обойдется в несколько миллионов… И сам опять куда-то исчез… С утра не могут разыскать… А его дурни и этот кретин Лопес ничего не сумели сделать».

— Проспал пожар? — Кроу с отвращением взглянул на Лопеса. — К самому лагерю огонь подпустили? Опять перепились с вечера!

— Клянусь, сеньор! Я ни в чем не виноват! Огонь пришел, как молния. Никогда такого не было. Клянусь!

— Ты мне надоел, Лопес. И не оправдал моих ожиданий. Мне не нужны такие работники. Считай, что ты уволен с сегодняшнего дня. Стоимость потерь с тебя удержат, а не хватит — пойдешь в тюрьму.

Кроу не без оснований ждал, что Лопес испугается еще больше, начнет упрашивать не увольнять его, но ничего такого не произошло.

Лицо Лопеса словно окаменело, постоянно прищуренные глаза совсем исчезли в складках век. Тыльной стороной ладони он обтер уголки губ и негромко, раздельно сказал:

— Не спеши, босс… Лопес — нужный человек. Лопес кое-что знает…

— Что такое? — угрожающе протянул Кроу. — Да ты соображаешь, тварь, с кем разговариваешь?

— Не спеши. — Губы Лопеса искривила усмешка. — Знаю, что говорю. Спроси Одноглазого…

— Ах вот что. — Кроу вспомнил, что Лопеса ему рекомендовал Хьюго. — Но ты ошибаешься. Хозяин здесь я.

— Знаю, босс. — Лопес сглотнул набежавшую слюну. — Я не про то… Я тоже боюсь Одноглазого, как и ты… И не верю ему, как и ты… Пожар его дело, но…

— Да ты ошалел, — прервал Кроу, но тут же сообразил, что лучше дать Лопесу выговориться. Поэтому заключил вопросом: — С чего ты взял?

— Знаю, босс. Все знаю… Одноглазому помогли зеленые дьяволы. Это они пригнали ночью огонь…

«Совсем ошалел, — решил Кроу, осторожно выдвигая ящик стола, где лежал заряженный пистолет, — если только он двинется ко мне…»

Лопес предостерегающе выставил руку:

— Не спеши, босс… Ты тот раз говорил — надо стрелять. Я стрелял…

— В кого? — Кроу положил руку на пистолет.

— В зеленого дьявола… Они там были ночью. Гнали огонь на нас… Люди рассказывали — зеленые дьяволы гасят огонь в сельве. Эти гнали огонь на нас. Я стрелял в одного…

— Ну? — Теперь, с пистолетом в руке, Кроу уже не опасался Лопеса.

— Попал, видно… Он крикнул и стал падать, кувыркался, — Лопес показал пальцем, как падал «дьявол», — падал и кричал: «Хьюго, Хьюго…»

— И вы подобрали его?

Лопес развел руками:

— Как подберешь? Упал в огонь. Но потом был дождь. Огонь потух. Что-нибудь осталось. Я знаю то место, босс.

— А люди Хьюго? Они видели?

— Один там остался… Тоже стрелял, после меня. Но, — Лопес опустил голову, — дерево с огнем упало. Не успел отбежать. Другого мы привезли. Совсем плохой. Весь обгорел. Много раненых, обгорелых, шеф. Надо в больницу.

— Больница далеко. — Кроу потянулся к телефону. — Я скажу своему доктору. Он посмотрит. Поможет, кому не поздно. Где твои люди?

— На барже… Едва дотянули катером.

— Пусть выгружают. Распорядись и приходи сюда. Доктор подойдет.

— Надо плыть, босс.

— Я подумаю.

— И не надо говорить Одноглазому.

— Иди-иди и возвращайся быстрее.

— Я уезжаю, Антонио. Мне надо как можно быстрее попасть в Манаус. Если бы вы согласились отпустить со мной Чико…

— Я уже сказал — нет. Да он и не согласится покинуть меня.

— А если нам отправиться в Манаус втроем?

— Зачем? Для меня все случившееся — чудо.

— Чудес не бывает, Антонио.

— Мы оба и все обитатели поселка были свидетелями чуда. Я, конечно, сообщу о чуде епископу. Может быть, теперь он отпустит немного денег и удастся соорудить тут небольшой храм в память о чуде.