Виктор Дрожин - Дедов оберег

Ошибается старая ведьма, сколько бы сил у немцев не было,нас не сломать, мы на своей земле,мы вас козлов Всех здесь закопаем. У меня ещё и долги к немчуре,за Гришку,за мой страх, тогда у газона. И я ещё вам козлам, в мышиного цвета форме,проценты накрючу по максимуму, калибра семь шестьдесят два.-вспомнив слова полоумной старухи разозлился.

Злость от всего происходящего помогала пробираться сквозь густой лес, торопился,пока не надо думать где восток, главное чтобы солнце светило в лицо. Пока ещё восход, ясно куда надо идти, попусту не тратя время на привал. Нога не сильно беспокоила и по прикидкам Сани, в час получалось пройти максимум километров три. Быстрее не получается никак,так что если до вечера не делать больших пауз,пятнадцать,а если повезёт то и двадцать одолеет. До его части от границы четыре десятка,так что,как пить дать,два дня серьёзного пешкодрала светит.-А там будет легче, есть командиры,вот и пускай у них о дальнейшем голова болит. Доложит о нападении, гибели водителя, составе немецкой колонны и всё,от него,рядового и этого достаточно. Грузовик спасти самому не реально,да и водить машину не научился,так что никаких огрехов и вины нет, совесть чиста.

Дальнейшие размышления о том что ожидает его в родной части прервал едва слышный крик. Сперва сомнения пали на птиц,ну или живулька лесная какая-то горло дерёт, опять повторилось. Саня прислушался, слишком много в том боли,страшной людской боли. Вспомнив вчерашний день,ополоумевшая старуха говорила что в той стороне хутор поляка Кшиштовского. Остановился,на душе неспокойно,ну не привык он быть равнодушным к чужой беде, пройти рядом,думая только о себе. Матерясь в пол голоса и повторяя что любопытство кошку сгубило,захромал навстречу крикам.

-Слава богу что лес кто-то проредил,нет буреломов, как у нас в Перьми,ноги сломаешь или комары загрызут. А вот кустов густых тут полно,рай для партизаны и диверсантов,да и мне легче непримеченным оставаться. Повезло что меня ещё дед Артем ходить по лесу научил,по нашему,так что здесь как в парке на прогулку вышел.- Ох и мучиться кто-то,так кричит что мурашки по спине, это что же там происходит?

Сняв с предохранителя карабин, осторожно, стволом отодвинул ветку большого орешника, используя его как заклон, что-бы оценить ситуацию на хуторе поляка Кшиштовского. Прежняя доверчивость и наивность полностью исчезла, после того как вилы продырявили ногу. И сейчас похвалил сам себя,от увиденного заледенела кровь,волосы из под пилотки поднялись дыбом. У стоявшего на небольшом возвышении, бревеньчатого дома, был открыт филиал ада,с двух сторон, большого окна на стене висели тела двух маленьких девочек. Скозь горло,с помощью металлических штырей прибиты к стене, словно сам дьявол решил в своей манере украсить дом. Тело женщины не было видно,но зато её отрубленная голова была набита на кол у ворот хутора. А на подворье,на большом,досчатом столе лежало тело мужчины средних лет, привязаное ремнями за руки и ноги. Возле стояли два весёлых, молодых парня в заляпаных чужой кровью вышиванках и спорили между собой.

-Да чёго ты Мыкола,яка секыра, глянь що лях мае,од москалив ствар,пила дружба. Ты з едного, а я з другого края,нашинкуемо едну шляхту на десять. Злато вже цьому бовдуру узялы, па зараз и не морамо никуд журыти. А гуцул у хати харчи збэре,горилку.

Через слово понимая западенский суржик, Саня пришел в холодную ярость;-Да это же те местные,я же их видел у сельсовета, позавчера, комсомольский актив западенцев. Вот суки двуличные, война второй день как,и уже показывают своё настоящее лицо. Похоже что пшеки правильно этих ублюдков в ежёвых рукавицах держали. А то ,что свои винтовки на ограду наслонили, мне наруку, хутор далеко от главного пути, если грохну обоих немцы не услышат. Жаль что убить можно только один раз,за это что вытворяют,надо бы сто раз эту мерзость убивать. Не доработал наш НКВД,раз такое зверьё на свободе,не доработал,ну ничего сейчас я вас доработаю до конца. Как дед учил,два волка,два патрона,не думаю что вы быстрее серых,-оценил всё Матвеев.

Тихонько,как уж,проскользнул Санька вперед к корням растущего чуть по-отдаль клёна. Затаив дыхание, прицелился в того что был немного дальше от стола и плавно спустил курок,с сумасшедшей скоростью репетировал и следующий выстрел создал третий глаз у западенца. Первый же получив пулю в грудь,отлетел к сараю,лежа на земле,пускал из рта кровавые пузыри,и сипя как змея повторял- за що? за що?

Эти двум выстрелам позавидовали и матёрые снайперы, скорость репетирования невероятная, звук двух выстрелов почти слился в один. Спустя минуту последовал третий,пуля влетев ещё пока живому убийце семьи Кшиштовских в челюсть, вылетела наружу вместе с осколками черепа.

-Теперь на жопе своей только может оселедец выращивать,в аду,у чертей на сковородке.-коментировал свои поступки парень.

Стараясь не нагружать сильно повреждённую ногу, встал,опираясь на карабин, оглянувшись и не видя ни чего подозрительного,похромал вдоль ограды хутора. А в это время третий член новообразованой банды западенцев спрятался под стоящую возле печи кровать. Но любой, кто бы вошел в тот момент в дом легко бы его обнаружил,по запаху, витавший смрад дерьма выдавал за километр. Храбрый он был только против безоружных,ну в крайнем случае когда стрелял в спину солдат,отставшим в пути от основной массы. А теперь,своим гнилым нутром,почувствовал что время пришло платить за всё,костлявая с косой улыбалась ему из всех уголков комнаты. Обрез старенького, двухствольного ружья трясся лихорадочно в руках. Слушал необычный, шаркающий звук шагов своей смерти,ближе, ещё ближе,вот она, перед домом. В голову пришла мысль,три,три раза стрелял,в оружие пять. Не было слышно как пополняет магазин! Надо спровоцировать,два выстрела,два и я убью свою смерть!

Саня остановился,поляк привязаный за стол умирал. По колено отрубленные ноги,по локоть руки,раны перетянутые верёвками не давали ему истечь кровью и уйти в спасительный покой,в путь без возврата,которого так боялся третий член банды,в смерть. Полностью осознавая что его семьи больше нет, проклиная все золото, которое заработал торгуя с жидом, владельцем маленького пошивочного ателье.

Ведь то золото было зубами,коронками,зубными протезами, вряд ли хозяева того добровольно поделились с жидом. Сейчас поздно каяться,все уже мертвы,рода Кшиштовских больше нет, осталась только боль,страшная боль. Надо напрячься и собрать силы для просьбы,этот хромающий красноармеец наверное не откажется выполнить последнее желание умирающего.

Хрипенее поляка прекратилось, смотря затуманенным от муки единственным целым глазом, произнёс- пожалуйста убей,убей, пожалуйста.