Владимир Михайлов - Дверь с той стороны. Исток

Штурман передернул плечами под тонким комбинезоном и бессознательно шагнул вперед, чтобы уйти от скрестившихся на нем взглядов. Он приблизился к экрану, чей матовый диск упорно показывал, что у планеты нет тайн. Не было тайн, не было дорог и городов; планета ничем не могла порадовать прибывших с визитом. Это было непереносимо; штурман оперся рукой о панель экрана, приблизил лицо к тепловатому стеклу и поднял другую руку с просьбой, может быть, пощады, но все поняли - тишины. И взгляды умолкли; как это часто бывает, на краткий срок возобладала вера в то, что стоящий ближе всех к экрану видит больше, чем остальные, и, значит, видит истину. На самом же деле штурман не видел и не мог видеть ничего нового, но наступившая тишина позволила ему справиться с сомнениями.

- Ну что, штурман? - услышал он через мгновение. Это спросил командир, твердо знающий, что не годится ему слишком долго молчать, и еще менее позволительно - не знать и не видеть чего-то, что тут же, у всех на глазах, заметил другой. - Что там? Непохоже на цивилизацию, правда?

Штурман поднял руку и потер рукавом защищающее экран стекло, словно откуда-то взявшаяся пыль мешала разглядеть главное. Опять все люди, бывшие в рубке, качнулись вперед, но в их движении уже не было веры.

- Ничего! - заключил командир.

- Ничего, - откликнулся штурман после долгой и весомой паузы. - Нет следов: ни сигналов, ни маяков, ни кораблей, и городов я тоже не вижу. - Он покачал головой; но вслед за тем голос его окреп. - Но разве я обещал маяки и корабли? Это - Исток; вот все, что я могу сказать.

Командир поднял брови:

- Нет. Разве ты не видишь? Это не Исток; это другая, дикая планета.

Штурман дернул плечами, словно удар пришелся меж лопаток, в спину. Тогда справа, где стояли главные специалисты корабля и экспедиции, проговорил Альстер, энергетик:

- Мы надеялись получить здесь топливо для возвращения. У нас остался лишь резерв, лететь не на чем. Но я вижу внизу много органики и воды; этого достаточно для производства эргона. Прикажи садиться, командир.

- Да, - сказал командир сухо. - Заготовим топливо и вернемся к цивилизованным местам.

Он скомандовал, и звездный барк, наклонившись, кинулся вниз.

Это была обширная поляна, покрытая травой, густой и нежной, мягко-зеленой, созданной для того, чтобы ходить по ней, и лежать на ней, и прятать в нее лицо, и жевать стебельки ее в минуты раздумья. Поляна была в частых ромашках, в желтых одуванчиках, а дальше краснели цветы клевера, и к ним, минуя телескопические, увенчанные тугими ершиками соцветий стебли мятлика, с неторопливым достоинством летели пчелы, отличавшиеся от земных разве тем только, что обитали они не на Земле. Теплый запах лета плыл над поляной, и когда задувал ветерок, он приносил аромат длинных сосновых игл; лес окружал поляну со всех сторон, но от этого на ней не казалось тесно.

Наверное, тут можно было чувствовать себя как дома: ощутить лопатками упругость травы, расстегнуть воротник и, подложив ладони под затылок, долго смотреть в небо. Но люди были осторожны. Плавно опустившись в самом центре поляны, они долго еще не решались сойти на мягкую землю и лишь наблюдали в узкие иллюминаторы, стремясь убедиться, что опасность не подстерегает их уже на самых первых порах. Одновременно химики брали пробы воздуха и делали анализы, чтобы узнать, как дышится здесь. Дышать оказалось можно, бактериальной флоры, опасной для жизни, не обнаружилось, не возникало и других угроз; никто даже не показался на поляне, кроме какого-то зверька, который, то и дело высоко подпрыгивая, пересек ее, не обратив на звездолет особого внимания. И тогда люди открыли наконец люк.

Командир, тяжко звеня каблуками, спустился первым, за ним - другие. Они постояли молча, словно кучка кладоискателей, что копали долго и упорно, напрягаясь и истекая потом; вырыли наконец сундук - и вместо темного блеска старого золота увидели в разочарованном изумлении груду черепков едва обожженной глины. Командир ковырнул носком массивного башмака тонкий пепел, в который обратилась трава вокруг корабля. Он долго разглядывал пепел, а ветер потихоньку развеивал бурые частички, чтобы рассеять их по всей поляне и удобрить почву для лучшего роста уцелевших трав: известно же, что после костров лишь с новой силой разрастается то, что стремились обратить в золу. Но командир думал не об этом. Он поднял глаза, взгляд его нашел и притянул штурмана, и тот, косолапо ступая, вытиснулся из группы остальных.

- Надо найти воду и около нее смонтировать синтезаторы, - сказал командир. - Неизбежен риск: мы ведь летели не на дикую планету и у нас нет оружия, кроме личного. Нам под силу послать разве что легкую разведку. Правда, есть другой выход: выгрузить и собрать тяжелые машины, сделать их оружием если не нападения, то защиты. Но здесь, без механизмов, мы не справимся с этим раньше, чем в три дня, а время дорого. Так где же мы? Если это все-таки может быть Исток, попробуем обойтись без машин, если же нет… Теперь, осмотревшись и прислушавшись, выскажи свои мысли. Я хочу быть уверенным в том, что вправе сэкономить эти три дня.

Штурман не отвел взгляда.

- Не случилось ничего такого, - ответил он, - чтобы я перестал верить себе, приборам и формулам. Значит, это Исток.

Командир нахмурился, словно ожидал услышать не то.

- Но если это Исток, - подумал он вслух, - то иссякший; а так не бывает. История - не море с приливами и отливами, а река; реки же не текут к родникам. Пусть и не кратчайшим путем, но они стремятся вперед.

Штурман развел руками, словно оправдываясь, но промолчал.

- А как Исток мог иссякнуть? - продолжал командир. - Можно, конечно, предположить, что людям могучего мира надоело жить около этой звезды и они ушли в бескрайний простор - искать другое солнце…

Все подняли головы и посмотрели наверх, на ослабленное атмосферой, но все еще грозное на вид размашисто пылающее светило. В самом деле, уж не собиралась ли эта звезда стать Новой, и не потому ли люди покинули круги своя? А эта планета, вокруг которой корабль кружился, навивая нить за нитью, и на которую сел, - может быть, люди привели ее и поставили взамен своего дома, чтобы не нарушить равновесия в системе?

- Но если бы люди улетели, на планете или без нее, - возобновил свою речь командир, - они обязательно оставили бы какой-то знак, предупреждение, чтобы прилетевшие гости могли избежать опасности и знали, где искать Исток. Значит, этого не случилось. Что же касается иной судьбы… Конечно, всякая цивилизация, даже высокая, может при стечении обстоятельств заболеть и погибнуть, и тогда места, где жили люди, очень быстро зарастут бурьяном; но сохранятся руины городов, обрывки дорог, скелеты машин… Повышенный уровень радиации, наконец. Несчастья оставляют следы, хотя бы в виде могил. А тут? Безмятежность детства…