Алексей Константинов - Ключ к загадке [СИ]

Арчибальд закинул руки за голову, посмотрел на шкатулку, стоявшую на краю стола, бросил взгляд на портрет Наташи, разозлился. Он схватил полотно, скомкал его, вслед за карандашом метнул бумажный клубок в угол.

- Откуда ты взялась, зачем разбередила мою душу?! - с надрывом в голосе произнёс он, упав на колени перед шкатулкой.

Нет, не легко ему пришлось. Все эти годы одиночества, терзаний он пытался заглушить боль, умертвить заболевания, но не мог, ничего не помогало.

"Не забвение разлука: то - спасенье, это - мука", - так писал Лермонтов, стихи которого отчего-то помогали Недведу смягчить боль утраты, забыться. Порой нахлынувшие чувства он глушил именно так - читая вслух заученные наизусть стихи великого поэта.

Но сейчас ничего глушить не хотелось. Он злился, был в смятении, сбит с толку, но понимал - больше скрываться от прошлого не получится. Арчибальд понял это еще когда принял решение вернуться в фамильное имение, но только сейчас он открыто признался в себе - настал черед испить чашу страданий до дна.

Лорд встал, поднял с земли смятый лист, разгладил его, посмотрел на милое сердцу лицо.

"Ещё один шанс, только лишь шанс и я бы всё исправил", - подумал он. Отложил лист в сторону, подошёл к окну, открыл его, вздохнул, вбирая в себя прохладный воздух, окинул взглядом свои владения. От созерцания дремлющей природы стало легче, глаза сами собой закрылись, лорда стало клонить в сон. Он уже подумывал пойти прилечь, когда ощутил перемены. Он не слышал привычного щелчка, зато заметил, что прекратился ветерок, с улицы перестали доноситься звуки, мир вокруг замер. Открыв глаза, Арчибальд не сомневался, что увидит перед собой пленницу шкатулки. Что же, он сам того пожелал, предстояло выяснить, чего она хочет на этот раз.

Пьяненький Юн Линь сидел у окна своего домика и любовался опадавшими с яблони листьями. После того, как он поправился ("Никогда не видел, чтобы такие глубокие порезы заживали быстро", - удивлялся тогда доктор) на него напала хандра. Безразличный к спиртному, он крепко присел на водку, бросил ходить на работу, потерял ее и остался без средств к существованию. Но ему было всё равно.

Вспоминал Китай, родную деревню, детство. Как никогда хотелось домой, но было нельзя. Он покинул Родину после начала Культурной революции. Герой Гражданской войны, но поначалу верил, что его слово обладает хоть каким-то авторитетом, но быстро разобрался в ситуации. Если чему Линь и научился за свою непростую жизнь, так это чувствовать опасность. В шестьдесят седьмом году незаконно пересёк границу, сдался первым попавшимся советским солдатам. На Родине ему грозили лагеря и даже смерть, Юн поначалу опасался, что та же участь уготовлена ему в Союзе. Но нет, пронесло. Не поднимая шума, ему выдали паспорт на чужое имя, выдали дом в поселке неподалеку от Омска. Поговаривали, что без вмешательства влиятельных людей не обошлось - якобы за Линя ходатайствовал из Москвы генерал Шорохов.

Поначалу за Юнем следили, но быстро утратили интерес: он ходил только на работу и обратно, изредка наведывался в местный продуктовый магазин, да копался у себя на огороде, вел тихую неприметную жизнь. Его всё устраивала - он успел набегаться, насмотреться смертей и страданий, хотелось спокойно дожить свой век, работая на земле. А тут вдруг этот автобус, Сергей. Воспоминания о сети пещер, ведущих к храму, давно не давали Линю покоя, но он отгонял их. А в тот момент решил, что смерть рано или поздно приберет его к рукам и никто не узнает о событиях тридцатилетней давности, которые только на первый взгляд могли показаться незначительными. Разоткровенничался. Сначала стало легче, но спустя какое-то время Юн почувствовал себя раздетым.

Эти воспоминания - об отце, брате, (невеста брата), Штейнере, Освальде, Вике - он хранил как зеницу ока. И тут вдруг выложил всё незнакомому человеку. Зачем? Чтобы тот посмеялся, покрутил у виска - совсем рехнулся уродливый китаец, небылицы за правду принимает. Юн подался минутной слабости и предал воспоминания о людях, которыми дорожил. А еще испугался, что Сергей начнет болтать об этом на каждом шагу, в Линя начнут ткать пальцем, отпускать издевательские шутки по поводу его шрамов, высмеивать.

Нет, этого он не выдержит. За время жизни в Союзе он успел полюбить свой домик, огород, его всё устраивало, но если обо всём, что он рассказал, узнают, Линь вернётся в Китай - пускай его казнят, как предателя революции, уже неважно правда это или нет.

Но впоследствии и эти чувства сгладились, пропали. Линь превратился в себя настоящего: крепко пьющего бездельника, днями просиживавшего на кухне и глушившего водку сам на сам.

Весь двор и огород уже были засыпаны желто-зеленой листвой, хозяйство пришло в упадок, нужно было наводить порядок, но Линь и думать об этом не хотел. Пугали участковым, он раз как-то даже наведывался, чуть ли не силой к Линю в дом ворвался. Посмотрел на него, поморщился (с недавних пор Юн перестал скрывать свои шрамы), глянул в документы:

- Вы уже на пенсии? - спросил.

- Нет, - ухмыльнувшись, ответил Линь.

- Тогда почему не работаете?

Китаец пожал плечами.

- Шутки шутками, а за это наказание положено. Шрамы у вас откуда?

- Воевал.

Милиционер смутился, заговорил мягче:

- Гражданин, ну приведите хотя бы приусадебный участок в порядок, соседи ругаются.

- Приведу, - вздохнул Линь.

На том и распрощались. В порядок приусадебный участок он так и не привел - в конце концов прислали пионеров, они на улице убрались. Стучали к Юну, видимо, хотели ему помочь, но он им не отворил.

Так и жил последние несколько месяцев, выходя из дома только за продуктами да очередной бутылкой.

- В мыслях пусто, в сердце гладь, - пробормотал сквозь напавшую сонливость Линь, - легче жить и умирать.

Собирался идти спать, подошёл к окну, чтобы закрыть и увидел, что по дороге идет Сергей Желваков, удивился.

"Ему что надо?" - подумал Линь. На всякий случай заперся. Вовремя - в калитку постучали.

- Я видел тебя, - донесся с улицы голос Желвакова. - Открывай, Юн, разговор есть.

Линь затаился, но отчего-то на душе стало приятно - кто-то о нем все-таки помнил.

- Всё браток, приехали, - сказал машинист, когда локомотив начал сбавлять ход. - Через границу я тебя не повезу.

- У меня есть виза, все документы в порядке.

- Не упрашивай даже, не повезу. И так помог чем смог.

- Поймите... - начал было Костя.

- Ты глухо?! - вспылил машинист. - Я тебе и достаточно помог, проблемы мне ни к чему.

- Дуй отсюда по-хорошему, - вмешался в разговор помощник машиниста. - Ментов позовет, они тебя вмиг скрутят.