Алексей Калугин - Мир без Солнца

– Когда это произошло? – задал вопрос Газаров. – Я имею в виду, как долго вы пробыли в этом мире?

– Я не могу точно ответить на твой вопрос, – с сожалением покачал головой Плавт. – В этом мире нет солнца, а день не сменяет ночь. Поэтому мне трудно определить, сколько дней прошло с того момента, когда моя центурия оказалась в красной пустыне. Но если судить по потребности наших животов в пище, – улыбнулся центурион, – то до встречи с отрядом Иво мы пробыли здесь пять или шесть дней.

– Чуть меньше, чем мы, – констатировал Газаров.

– Столько же, сколько и мы, – поправил его Леру. – Психологам хорошо известен факт, что у человека, находящегося в условиях, при которых он не имеет возможности следить за ходом времени, ход его внутренних часов замедляется.

– Следовательно, можно предположить, что центурия господина Плавта оказалась в багровом мире в результате того же катаклизма, который перебросил сюда нашу станцию? – задала вопрос всем присутствующим Стайн.

– А заодно и псевдоптеродактиль, который чуть не сожрал Бергсона, – добавил Леру. – Кстати, – обратился он к старшему медику, – как он, поправляется?

– Поправляется, – кивнул Егоршин. – Но медленнее, чем хотелось бы. У Бергсона серьезное нервное расстройство, осложненное депрессивным синдромом.

– Нужно более тщательно проверять людей, прежде чем отправлять их в дальний космос, – недовольно процедила сквозь зубы Стайн.

– Никто не думал, что на РХ-183 может случиться что-то… – Егоршин развел руками, не в силах найти определение тому, что с ними произошло. – Поэтому и требования к состоянию здоровья участников экспедиции были не слишком высокими.

– Он предполагал, – взглядом указала на Кийска Стайн. – Только его никто не хотел слушать… И я в том числе… – Чтобы сменить тему, Стайн обратилась к центуриону: – Вы нормально устроились, господин Плавт?

– Да, благодарю вас, – с искренней признательностью наклонил голову римлянин. – После нескольких дней в пустыне мы оказались в царстве богов, – добавил он с улыбкой, дабы никто не подумал, что он говорит это всерьез.

– Пришлось потесниться, – заметил без всякой обиды Газаров. – Но пока места хватает всем.

– Пока? – непонимающе посмотрела на главного механика Стайн.

– Ну если Иво из следующего похода в пустыню снова вернется с гостями, то их нам уже негде будет разместить, – усмехнулся Газаров.

– Я приношу свои извинения за те неудобства, которые мы вам причиняем, – приложил руку к груди римлянин.

Он хотел еще что-то сказать, но Стайн перебила его, махнув рукой:

– Не будем об этом, господин Плавт. Вы находились в куда более сложном положении, нежели мы. Теперь нам вместе предстоит выбираться из той передряги, в которую мы угодили.

– Моя жизнь и жизни моих солдат принадлежат императору и вам, госпожа Стайн! – произнес, как клятву, Сервий Плавт.

Когда римлянин только узнал о том, что мужчинами на станции командует женщина, это показалось ему в высшей степени странным. Однако, увидев Лизу Стайн и убедившись в том, что в умении подчинять людей своей воле она не уступит любому из мужчин, Плавт благоразумно решил отнестись с пониманием, а если потребуется, то и со снисхождением к обычаям людей, среди которых он оказался. Тем более что женщина, стоявшая во главе мужчин, была не самым удивительным из того, с чем он столкнулся на станции.

– Благодарю вас, господин Плавт, – на губах Стайн мелькнула тень улыбки. – Надеюсь, наша еда пришлась вам по вкусу?

– О да, – ответил Плавт, несколько покривив при этом душой.

Еда действительно была неплохая, но местные повара заслуживали хорошей порки за то, что не умели должным образом приготовить ее и подать к столу как следует.

Дабы его небольшая ложь осталась незамеченной, Сервий Плавт поспешил добавить:

– А ваши врачи просто волшебники!

И это была истинная правда. Врачи на станции творили настоящие чудеса. Рана, которую сам центурион получил во время битвы, была не слишком серьезной, но за время блуждания по пескам она воспалилась и начала гноиться. К удивлению Плавта, после того, как врач на станции смазал его рану каким-то прозрачным, резко пахнущим раствором, а затем буквально на один миг приложил к плечу римлянина какой-то странный предмет, который он называл «пневмошприцем», рана перестала болеть, а к следующему утру и вовсе затянулась. Даже те из солдат Плавта, которым римские врачи непременно отрезали бы раненую руку или ногу, начали быстро поправляться.

– Мы оказали медицинскую помощь всем, кто в ней нуждался, – пояснил доктор Егоршин. – Тяжело раненных среди легионеров не было…

– Они умерли по дороге, – вставил Плавт.

Егоршин с сожалением развел руками, давая понять, что воскрешение мертвых находится вне его компетенции, после чего добавил:

– Инфекционных больных среди легионеров не оказалось, так что изолировать никого не пришлось. У большинства имелись паразиты, но с этим мы легко справились. Кроме того, всем вновь прибывшим сделали комплексную прививку, чтобы солдаты не подцепили какую-нибудь из наших болезней, о которых в Древнем Риме даже не слышали. Но, самое удивительное, – дабы привлечь внимание всех присутствующих к тому, что будет сейчас сказано, доктор Егоршин поднял вверх указательный палец, – это то, что у пятерых легионеров имелись огнестрельные ранения!

Недоуменно приподняв бровь, Лиза Стайн посмотрела сначала на Плавта, а затем на Кийска.

– Огнестрельные ранения были получены легионерами уже здесь, в пустыне, – ответил на ее немой вопрос Кийск. – Вы пока еще не слышали рассказ Сервия о том, с кем легионеры встретились в багровом мире. А он, пожалуй, не менее интересен, чем сам факт их появления здесь.

– Мы слушаем вас, господин Плавт, – внимательно посмотрела на римлянина Стайн.

Незадолго до вторжения Ганнибала Сервий Плавт купил себе дом на окраине Рима, неподалеку от ворот Флавиния. И почему-то сейчас, глядя на Лизу Стайн, он представил ее себе облаченной в нежно-розовую тогу, с высокой прической и тремя низками бус на тонкой шее, стоящей на ступенях этого дома и смотрящей на неспешно несущий свои воды Тибр.

Чтобы избавиться от туманящего разум, видения, центурион сделал глубокий вдох и ставшим уже привычным движением руки коснулся клипсы на ухе.

– Наши знания об устройстве мироздания не столь обширны и глубоки, как ваши, – начал римлянин. – Но и нам не потребовалось много времени для того, чтобы понять, что мы оказались в ином мире, расположенном где-то на самом краю света, куда не заплывали римские корабли. Это было ясно уже хотя бы по тому, что в этом мире никогда не восходит солнце. Мы еще не знали, что затерялись не только в пространстве, но и во времени, а потому были полны решимости отыскать дорогу домой. Да, собственно, нам ничего иного и не оставалось, – усмехнулся Плавт. – Вокруг нас расстилалась безжизненная пустыня, а у нас при себе имелось всего-то три фляги воды, несколько кусков хлеба и треть головки овечьего сыра. Нам нужно было отыскать если не дорогу домой, то уж хотя бы землю, на которой росла трава. Поскольку мы все равно не знали, в какой стороне находятся границы Империи, мы двинулись в направлении, выбранном наугад, и старались придерживаться его на протяжении всего пути.