Адам Вишневский-Снерг - Оазис (сборник)

— Вас, к примеру, зовут Нэт Порейра. Вы находитесь в укрытии Каула-Зуд, в глубинах земли, а ваше занятие состоит в исследовании объектов, сформированных силами природы.

— Ну, именно.

И подобное описание собственной ситуации в мире вас полностью удовлетворяет?

Уж лучше такое, чем вообще никакого. Это всего лишь скелет. На очерченной подобным путем мощной конструкции можно опереть и все остальное. Можно и нужно заполнить эту конструкцию подробностями.

А разве подробности выживут, когда рухнет основная конструкция?

Не может сломаться нечто столь несомненное как уверенность в том, что я есть, мыслю и чувствую.

Согласен — то, что вы сейчас перечислили, останется. Но только автоматические ответы: "Я зовусь так-то и являюсь тем-то", "Нахожусь тут-то", равно как "Занимаюсь тем-то с целью достижения того-то и того-то" окончательной информацией не являются. Это всего лишь удары теннисной ракетки, которыми мы отбиваем от себя, словно мячи, вопросы реальные. И этим самым мы их вовсе не уничтожаем, что заменяем муляжами истинных ответов.

Я опустил взгляд на собственные руки, которыми бессознательно раздавливал спичечный коробок. Все так, как будто он просмотрел насквозь, как будто сал обладателем моей величайшей тайны, хотя сам я ничем себя не выдал. Он так всматривался в меня, как будто — уже зная обо мне все — лишь подбирал в мыслях слова, чтобы ими меня окончательно демаскировать. Он царил надо мной своими аргументами — это точно. Мне следовало наконец-то решиться, открыть основной смысл: желала ли сила, которая управляла мной — могучий и непроникновенный Механизм, подкрасться, окружить и уничтожить людей в своем скрытом ото всех стремлении, или же наоборот — освободить их? Но я был лишь элементом этой силы, высланной в пространство ячейкой, послушным ее воле орудием. Где же — или в себе самом — нужно мне было искать ответа?

— Меня заставляет задуматься одно из ваших высказываний, — заговорил я. — Приведу его в дословном звучании. Вчера вы сказали: "Мы, фигуры из Его сна, обязаны заботиться о том, чтобы Его не разбудить". Вы сделали акцент именно на те местоимения, которые выделил сейчас и я, из чего делаю вывод, что вы имели в виду очень важную личность. Кого вы имели в виду тогда, и какой смысл содержит в себе это непонятное высказывание?

— Я сказал нечто подобное?

— Несомненно. Иначе бы я просто не поднял эту тему.

— Когда это было? На ужине?

— Нет, не там.

— Может в лифте, когда я провожал вас в наш сектор?

— Мне очень жаль, что я обратил ваше внимание на нечто, чего, похоже, вы совершенно не желаете помнить.

— Но ведь я и не упираюсь. С охотой вспомню.

— Вы произнесли это в коридоре, у выхода к пространству, покрытому сожженным лесом.

— У выхода к пространству, покрытому сожженным лесом, вы сказали?

— А что вас так удивляет? Я запомнил каждое слово, поскольку, уже после инцидента с лежаком, когда вы на какое-то время исчезли с моих глаз, манекен, сформировавшийся из остатков летающего объекта, повторил это предложение слово в слово. Настолько точно, как будто бы вас передразнивал.

— Манекен... повторил...? Что это вы тут выдумываете?

— Вы не были свидетелем начала той сцены, потому что подбежали к нам уже через пару минут. Достаточно уже того, что манекен повторил за вами не только упомянутое предложение, но и поочередно все слова, с которыми вы обратились ко мне во время нашего пребывания среди горелых деревьев. Всем этим я был поражен в той же самой степени, как и вы сами, сейчас, когда я об этом рассказываю.

— Да нет, я удивлен чем-то иным, совершенно иным.

— Чем же конкретно?

— Потому что я не понимаю, зачем вы придумали всю эту историю. Если это и должен быть ваш аргумент в нашей дискуссии, то я должен признать, что я совершенно легко в ней выиграл. Но сейчас я вас никак не понимаю.

Уже не один только заключенный, но и Алин с Сентом глядели на меня с неожиданно пробудившимся любопытством. Предыдущее заверение Асурмара, что можно говорить откровенно, ввело меня в ошибку. В собственном стремлении узнать правду я, по-видимому, зашел слишком далеко. В присутствии этих людей Асурмар недвузначно отпирался от всего.

— Вы уже завтракали? — резко сменил я тему и поднялся с места.

— Еще нет. Но для меня большая честь, что я принимал участие в перипетиях вашего сна. Вот только никак до меня не доходит, что все это должно доказывать. Могу предположить...

— Хватит! — довольно невежливо перебил его я. — Вы не пойдете со мной?

Я злился на Асурмара из-за того, что он без какой-либо необходимости ломает комедию перед присутствующими, и при этом явно направлялся к выходу, незначительно таща своего собеседника за собой. Мы вышли в прихожую.

— Давайте пройдемся по коридору, — предложил тот.

— Вы уж извините за следующее беспокойство, — обратился я к нему, — нор у меня в голове настолько все перемешалось, что я совсем уже не понимаю, что мне разрешается говорить открыто, а что скрывать, когда и перед кем.

— Но ведь здесь нет никаких неясностей кроме той, исследованием которой вы сами занялись.

— То есть, нет никаких тайн, кроме самих статуй?

— Ну конечно же. Это вы сами, исключительно ради собственного пользования, как мне кажется, создаете для себя какие-то дополнительные загадки, как будто нам не хватает одной той.

— Тогда почему в присутствии Алина и Сента, а может и заключенного, я и сам уже не знаю, вы корчили недоверчивые мины, и почему тщательное описание вчерашних событий вы назвали выдумкой?

— А я и не мог реагировать иначе, поскольку мне не известны причины, ради которых вы все это придумали.

— Придумал? Теперь уже я, в свою очередь, начинаю подозревать, что вы смеетесь надо мной. Лично я желал всего лишь выяснить значение вашего вчерашнего высказывания.

— Не будем уже говорить о том одном предложении. Прежде всего, все обстоятельства места, в котором, якобы, произошли описываемые вами события, на все сто придуманы, о чем вы и сами прекрасно знаете. Потому-то я и удивляюсь вам, не понимая, к чему вы ведете.

— Вы продолжаете утверждать, будто я все это придумал.

— А никакого иного выбора у меня нет.

— Мы можем сейчас же пройти через туннель на место, что позволит вернуть вам память, если и не всю, то, по крайней мере, ту ее часть, которая касается того, как вы выкинули с лежака вашего же двойника. Разве вы не сделали этого собственноручно?

— Меня все так же удивляет ваша фантазия.

— Я покажу то место на земле...

— К сожалению, вы этого не сможете сделать.

— Почему это?

— Потому что сожженный лес существует исключительно в вашем собственном воображении.

— Тогда пошли!

— Замечательная идея. Осмотр на месте прочистит вам мозги. Но только я не могу принять в нем участия, в связи с чем загляну в бар. Если вы захотите в ближайшее время встретиться со мной, то зайдите в гости. Я занимаю комнату Е-43.