Адам Вишневский-Снерг - Оазис (сборник)

Несколько остыв, я еще раз глянул внутрь более быстрой машины, но теперь, предусмотрительно, с другой ее стороны. Стрелка спидометра находилась чуть ли не последнем делении, напротив числа "140". Таким образом я понял, что автомобиль бородатого мужчины двигался со скоростью всего около сорока километров в час. Я попытался представить, как выглядел этот инцидент с точки зрения обоих водителей. Наверняка до столкновения не хватало самой малости, и при этом от меня осталось бы только мокрое пятно; вопя клаксоном, опережающий автомобиль промчался мимо другого так быстро, что женщина с прижатым к стеклу лицом даже не успела опустить на него глаза.

Прежде чем я выскользнул между автомобилей, этим движением был вызван сильный вихрь до сих пор почти неподвижного воздуха. Вскоре ртутные массы перенесли меня за барьер виадука, и я вновь увидел источник света. Я подплыл к бетонной плоскости. Мрачной, не имеющей окон стене находилось всего лишь одно отверстие, то самое, за которым что-то светилось. Отверстие имело форму небольшого, вытянутого прямоугольника, напоминающего бойницу. Доступ в средину загораживала прозрачная плита. Я заглянул в средину, между краев толстой стенки: ничего, кроме яркого сияния видно не было. Внизу, в глубокой нише, я заметил фрагмент подстанции высокого напряжения. Оттуда торчали толстенные изоляторы. Рядом находились ворота. Я заплыл в них. Никакой информационной таблички, которая бы раскрывала характер объекта, возле входа не было. Статуя стражника, застывшего у входа, никак не могла помешать мне войти. Проплыв мимо нее, я оказался во дворе. Возле пандуса стоял грузовик с несколькими фигурами мужчин, склонившихся над какой-то машиной, которую они, в застывшем усилии закатывали по доскам на платформу; чуть дальше толстая решетка загораживала вход в проходящий под зданием туннель. На его конце между коленами труб высилась огромная конструкция, средина которой была заполнена мерцающей в свете излучателя субстанцией. Над ней на толстых опорах вздымалась округлая крышка бетонного бункера с люком в верхней части.

Через открытое окошко возле решетки, за которой сидел другой охранник, я протиснулся в средину здания. В просторном вестибюле я выключил излучатель на несколько секунд. Распыленный на стенах лестничной клетки отблеск доходил даже сюда. Он показал мне путь к источнику сияния. Я проплыл на несколько этажей выше и еще раз погасил собственный "фонарь". Оказалось, что теперь его можно и не включать: даже без него здесь было достаточно видно.

Внутреннюю часть коридора прорезали длинные полосы лилового света. Они ложились поперек пола и наискось на противоположной стене, проектируя на нее странное изображение, нечто вроде образ просвеченного навылет диапозитива. Из наиболее резкого места на этом диапозитиве на меня глядели пустые глазницы черепа. Я еще раз отбился ногами от поручней на лестнице и проплыл за угол, в глубину коридора. Честно говоря, я готовился к какой-то другой неожиданности, хотя и не мог достаточно верно определить, чего, собственно, ожидал.

Неподалеку, в дверном проеме, из-за которых ко мне катилась лавина фиолетового сияния, стоял человеческий скелет. Это его образ переносили на стенку лучи из-за полуоткрытой двери.

Целых несколько минут я не смел приблизиться к нему, считая, что сочленения скелета распадутся, как только до них доберутся потоки возбужденного мною воздуха. Скелет был обведен нерезкой линией, ограничивающей всю фигуру; внутри нее неоднородная и наполовину прозрачная масса псевдо-тела удерживала все части на своих местах. Когда я, наконец, решился подплыть поближе, то вырвался из ошеломления, вызванного первым шоком. Скелет перестал меня пугать, и я прикоснулся его рукой. До самих костей пальцы не добрались, остановившись на ткани костюма, покрывавшего стекловидное тело, которое тоже было заметно с большим трудом. Легкий туман просвеченной материи опирался на ребрах, лишь в некоторых местах несколько затемняя образ проходящего в средине позвоночника. В грудной клетке, рядом с другими внутренними органами, маячил абрис остановившегося сердца. На высоте таза черная по контрасту тень в форме расчески явно свидетельствовала о наличии этого металлического предмета в кармане пиджака предполагаемого скелета.

Я оглянулся, чтобы глянуть в сторону призрака на стене. Этот диапозитив вовсе не был для меня чем-то совершенно новым: удивительнейшим образом он походил на рентгеновский снимок человека, просвеченного в костюме, с той лишь разницей, что здесь передо мной был позитив, в то время, как обычные рентгеновские снимки являются негативами. Пространственное расположение конечностей скелета представляло одну из фаз остановленной на ходу фигуры мужчины, который — как будто ничего и не случилось — положив руку на дверной ручке, проходил в коридор изнутри какого-то помещения. И именно там должно было находиться разъяснение всей загадки.

Я протиснулся над головой статуи вовнутрь камеры без окон. С самого начала глаза мои были буквально пробиты сиянием, исходящим из приближенных друг к другу острых наконечников. Они находились внутри призмы, занимающей средину камеры. Трое из восьми наклонившихся над нею скелетов опирались просвеченными ладонями на грань этого ледового блока, в прозрачной внутренности которого застыли белые, вихреобразные полосы. Ниже, над искрящимся слоем инея, где линии мраморного узора были пересечены широкой трещиной, в фиолетовом ореоле конвульсивно дрожала насаженная на острия ослепительно голубая медуза.

Окаменевшие возле ледяного блока статуи напоминали сконструированные для студентов-медиков манекены, которые применяют на лекциях анатомии. Полупрозрачные внутренние органы заполняли очертания тел, натянутых на тоже частично просвеченных скелетах. То тут, то там паутину кровеносных сосудов пробивали черные дыры. Они были заметны, в частности, на челюстях скелетов, среди оскаленных зубов, где выдавали присутствие золотых и серебряных пломб. Металлы поглощали поток падающих на них лучей, становясь впоследствии источниками радиоактивного излучения.

Эта последняя мысль вырвала меня из временного паралича. До меня дошел смысл встреченной здесь ситуации. Собравшиеся в камере люди явно не осознавали грозящей им смертельной опасности. Только для меня, и только в этом освещении, которое обязано было представлять собой сильно ионизирующее излучение — как минимум половина находящихся в помещении материалов была просвечена навылет, благодаря чему некоторые материалы казались изготовленными из стекла, хотя на самом деле такими не были. В положении статуй я не мог усмотреть никаких окаменелых в своей внезапности жестов или хотя бы первых следов обеспокоенности, которая бы указывала на то, что люди уже сориентировались — что же происходит внутри блока, между черными змеями кабелей, где — в зажиме кристальных клещей — трепетал источник смертельных лучей.