Лев Куклин - Операция «снег»

Сумки не было…

…Снег валил безостановочно всю субботу и все воскресенье. Наверное, этот пушистый, щедрый, густой снег сыпал еще и всю ночь с воскресенья на понедельник, но Оля этого не видела, потому что отсыпалась перед новой школьной неделей.

А засыпать в снегопад было сладко и удобно, можно было свернуться калачиком под одеялом, подтянуть колени к подбородку и снова почувствовать себя маленькой. Оля подумала, что, где-нибудь в дремучем лесу, далеко-далеко от ее электрического города идет точно такой же снег — белый, неторопливый, словно маленькие десантники на крохотных пушистых парашютиках опускаются на лапы темных елей, на сосновые вершины, на кусты, на тропинки и тихие поляны. Снежный десант…

Оля представила себя медвежонком в теплой берлоге. В общем, ничего, оказалось — получается. Конечно, большой каменный дом не берлога. Но снег своей плотной завесой приглушал повседневный городской шум, и он слабо проникал в сознание, не мешал, не отвлекал, как обычно, своим громом и лязгом, а наоборот — усыплял, обволакивал, убаюкивал…

Она проснулась от въедливого, требовательного дребезжания будильника. Нахальный этот приборчик мама выставила в прихожую, чтоб нельзя было тут же ударить по кнопке и прервать его звон. «Опять завели на полную катушку…» Родители уже ушли на работу — они привычно просыпались без звонка и торопились на автобус, предоставляя будильнику право подымать дочь.

Оля распахнула форточку. Чистый снежный запах коснулся ноздрей и словно бы туго толкнулся в щеки. Стало даже щекотно и празднично от его прикосновения. Оля с удовольствием сделала зарядку, выпила стакан молока, стоя возле плиты на одной ноге, и поковыряла вилкой сырник прямо со сковородки.

Показала себе язык в зеркале («А вообще-то я ничего себе…») и выбежала из дому на полчаса раньше обычного. Улица была наполнена осязаемой снежной тишиной. Машины почти не попадались, а от квартирных подъездов тянулись редкие цепочки глубоких следов. А еще дальше, по направлению к магазинам и остановкам трамвая и автобуса эти цепочки постепенно сливались в тропиночки и тропинки, сначала узкие, неуверенные, потом все натоптанное и шире.

Люди впереди шли сегодня медленнее обычного, с трудом вытаскивая ноги из снежной целины. Оля про себя порадовалась тому, что модные итальянские сапожки на невысоком удобном каблуке, наконец-то купленные мамой, плотно облегали икры, и снег не набивался внутрь.

Почти волоча портфель по снегу, стараясь попадать в глубокие лунки чьих-то следов, Оля шла вдоль забора детского сада по переметенному внутридворовому проезду, превращенному словно бы в снежный ручей между двумя снежными берегами. Последние, торопящиеся на работу матери, тяжело дыша, тащили своих детишек на руках, потому что на санках пробиться было невозможно: снег подымался чуть ли не и санки вязли по брюхо.

Тем не менее — и Оля очень удивилась — перед ней полушел-полукатился маленький самостоятельный человечек в мохнатой коричневой шубке. Пробиваясь к калитке детсада, он пыхтел от усилий, до Оли доносились это упорное пыхтение и сопение. «Словно Винни-Пух!» — про себя рассмеялась Оля. Но вот малыш оступился или споткнулся, упал в рыхлый снег и, переваливаясь с боку на бок, и впрямь очень похожий на медвежонка, долго не мог подняться. Он не плакал и не звал на помощь, но руки у него все не находили опоры в глубоком снегу. Оле очень понравилось его маленькое мужество.

Она подобралась поближе, потянула снеговика за воротник, поставила на ноги и отряхнула.

— Спасибо… — очень хорошо улыбнулся он, хлопая заснеженными ресницами. Оказывается, малыша этого в замшевой зеленой шапочке-ушанке с козырьком Оля немного знала. Совсем немного, но запомнила. Как-то он гулял во дворе со смешным мохнатым щенком, очень веселым и совершенно незнакомой конструкции. Щенок этот — а может быть, взрослая собака?! — был длинный и приземистый, словно игрушечный крокодил, с вытянутой прямоугольной мордочкой чемоданчиком и хвостом, черная шерсть на котором свисала пушистыми сосульками.

— Ой, какой! — всплеснула руками Оля и присела перед собакой на корточки. — Как зовут?

— Боря Звездочкин… — неожиданным простуженным басом ответил хозяин.

— Да не тебя… — засмеялась Оля. — Собаку твою как зовут? Какой она породы?

— Меня зовут Дима… — таким же солидным басом ответил малыш. — Это собаку и зовут Боря Звездочкин… Порода у нее очень умная…

И вот теперь этот малыш, который так по-человечески относился к собственной собаке, не может пройти даже в свой собственный детсад!

Оля, подхватив портфель вместе с малышом в охапку, начала, подобно другим, пробиваться к крыльцу детского сада.

— Приходи еще… — попросил Дима, застревая в дверях. — Мне нравится на тебе кататься…

— Мамаша, не задерживайтесь в дверях, холоду напускаете! — окрикнули ее строгим голосом из глубины коридора.

Оля чмокнула Димку в тугую розовую щечку и побежала в школу.

…Вторым уроком должна была быть физкультура. Намечались лыжные соревнования, но физручка заболела.

— Ребята… — несколько неожиданно для себя самой, глядя в окно на заснеженную территорию детсада, неуверенно сказала Оля. — А давайте… Давайте вместо физкультуры расчистим малышам дорожки в садике. А то им даже гулять негде… И нам разминка!

— Ты что, Раздолина? Тебе это кто-нибудь поручал? — обеспокоенно спросила Олю Нонна Бодрова, член школьного комитета комсомола. — Ты согласовывала мероприятие?

— Ничего я не согласовывала! — уже весело крикнула Оля. — А что? Лопаты и метлы у нас есть! Никаких проблем! Пошли?

— Да я тебе кто — бульдозер? — широко удивился Генка Князев и согнул в локте руку, напрягая бицепс. — Я вообще… того… слабосильный и малокровный…

Все рассмеялись: ни у кого другого, а именно у Генки Князева был второй разряд по вольной борьбе. Шутка дошла…

— Три ха-ха по четыре раза… — без тени улыбки сказал умненький Стрельников. — Раздолина собирается зарабатывать производственный стаж… Лучший путь в институт международных отношений — через метлу и лопату. Это ее личное дело, бат ай эм нот реди!

— Ишь ты… — фыркнули сзади. — Он не готов! А я готов?

— Я выйду попозже… — театрально закашлялся Гусев. — Буду вам дорожки посыпать песочком… из совочка…

— Ты что, Олька? — тихо потянула ее за фартук закадычная подруга Римма Белякова по прозвищу Белочка. — Тебе больше всех надо? Не возникай…

— Ах так?! — тугой пружиной взвилась Оля и внутри у нее что-то зазвенело. Она вскочила на парту и крикнула отчаянно, по-мальчишески: Объявляется операция под кодовым названием «Снег»! Кто со мной?