Кир Булычев - Мамонт

Вот охранник бежит.

— Где веревка?

— Нет веревки, товарищ начальник. Беда.

— Чего еще?

— Охрану-то мы сняли, сюда побежали, а зеки разбежались.

— Быть того не может… а волки?

— Волки же тоже здесь.

— Догнать их!

— Что там случилось? — Левкой снизу кричит.

— Лагерь кончился! — торжествует Гаузе. — Нет больше лагеря.

— Молчать! Никто лагеря не закрывал. Поплутают по лесу и вернутся. Никуда не денутся. Они другой жизни не знают. Добровольно в лагерь придут. Сейчас быстро покончим с этими и пойдем зеков собирать.

— Как?

— Кидайте на них сверху камни. Бревна кидайте. Все кидайте. Объявляю их вне закона!

И стали охранники камни собирать, пень выворачивают…

— Лезьте сюда, — приказал Чапаев. Подвинулся, место освобождая.

Заползли Полина с Гаузе внутрь мамонта. Чапаев край шкуры сверху закинул, закрыл.

Сотрясается мамонт от ударов, от лишнего груза. Еще камень, еще бревно… вот и пень упал…

И вывалился мамонт из обрыва, рухнул вниз — капитана Левкоя в лепешку, скатился в реку и поплыл словно плот.

— Не догоните! — Чапаев шкуру откинул, наружу вылез, как из подводной лодки.

Но ошибся.

Проплыл мамонт недолго, на мель сел.

Островок посреди реки. У островка и застрял мамонт.

Бегут к берегу охранники, волки, Сталин.

Протока-то глубокая, холодная, не преодолеть вброд. Бегают по берегу, ругаются.

Чапаев на мамонте сидит, с отвращением на кусок мяса смотрит.

— Бессонов! — кричит. — Беги в лагерь. А то тебе стеречь некого будет.

А тот в ответ приказывает:

— Строить плот!

Разбежались охранники по берегу, бревна ищут, плот вязать думают. А Чапаев их мясом дразнит. А тут еще Гаузе добавляет:

— Товарищи военнослужащие! Вас обманывают. Времена изменились. Спокойно возвращайтесь домой, к семьям, к честному труду.

— А я вас засужу! — кричит Чапаев. — Жизни не пожалею! По судам загоняю!

Вздыхают охранники, тянут бревна.

Посреди островка холм песчаный, в нем яма. Теплая, сухая. Ушла туда Полина, Гаузе за ней. Легли рядом на песок. Гаузе ей руку на плечо положил.

— Тебе не противно? — Полина спрашивает.

— А почему?

— Я — убийца. Я человека задушила. Этими руками.

— Он давно умер.

— Для тебя. Для меня — только что. А может, и не умер…

— Полина, не думай, я все знаю о твоем прошлом.

— Ничего ты не знаешь.

— У нас будет дом, работа…

— Ты знаешь, почему я его убила?

— Не это сейчас главное.

— Это. Меня девочкой, в десять лет, к нему привели. Он девочек любил. Поэтому я и руки его узнала. Руки не меняются.

— Ой, — замолчал Гаузе, но руку не убрал. Держит.

Полина подниматься начала.

Тут Гаузе ее к себе двумя руками привлек.

— Милая, забудь…

— Никуда нам от них не деться. Доберутся до нас. Всюду доберутся. Мы же беглые.

А сама гладит его, грязный ватник распахнула, глаза дикие, зеленые, кошачьи. Губы мягкие стали, податливые.

У Гаузе глаза застилает, дыхание прерывается.

— Не надо, — шепчет, — не сейчас…

— Другого не будет. Ничего больше не будет… Возьми меня, Петя.

И взял ее Петр Гаузе на песчаном острове, под бегущими облаками, под далекие перекрики охранников.

И был он ее первым мужчиной. Не было других…

— А как же? — спросил он потом.

— За то я и в лагере была, что не смог он.

— Но ты говорила, что ты…

— Я тебя ждала. Я тебя все эти годы ждала.

Они лежали под ватником, прижавшись друг к дружке.

И тут Чапаев закричал:

— Ребята, скорее! Поезд отправляется!

А они готовы уж были никуда отсюда не уходить, с этого острова, здесь и погибнуть, кончился их путь.

Нет, иное.

Выбежали они на холмик.

Видят: по реке вал воды идет. Видно, в верховьях дожди сильные, наводнение.

Охранники от берега вверх. Один Бессонов, упрямый человек, у кромки воды стоит.

Призрак Сталина руки раскинул, водяной вал пытается удержать, а воды сквозь него хлещут.

— Скорей! — Чапаев торопит.

Мамонта первой волной качнуло.

Полина с Гаузе на мамонта взобрались.

Подняло мамонта водой.

Чапаев на голову взобрался, между бивней сидит, шестом отталкивается.

Подхватила вода полковника Бессонова, понесла вниз, наперегонки с мамонтом, но отстал полковник, пропала под ледяной водой его голова в фуражке с синим околышем.

Плывет мамонт по реке.

Гаузе Чапаеву говорит:

— Ты потерпи, скоро настоящее мясо увидишь. А мамонт для науки нужен. Я тебе запрещаю.

Тон у Гаузе изменился, потому что он свой долг перед наукой ощущает.

Вот и дорога по берегу показалась. Едут по ней самосвалы на стройку БАМ, дорогу с концом и началом. Глядят шоферы из окошек с удивлением на мамонта с пассажирами.

Так Петр Гаузе мамонта нашел.