Борис Фрадкин - Пленники пылающей бездны. Повесть

Михеев решительно протиснулся сквозь круглое отверстие и довольно бесцеремонно захлопнул крышку перед самым носом командира подземохода.

- Ничего не понимаю, - удивился Вадим, оставшись наедине с Андреем. - Петр Афанасьевич ведет себя так, будто мы его подчиненные, а не наоборот.

Прошло пятнадцать-двадцать минут очень неприятного ожидания. Стоять на скобах вдвоем было неудобно и тесно. В плотном костюме потели грудь, спина, ноги. Вадим порывался перешагнуть отверстие люка, но в ушах его продолжали звучать странные слова, сказанные Михеевым: «Зачем рисковать собой всему экипажу?» Хотел того Петр Афанасьевич или не хотел, но его поступок насторожил командира подземохода.

Андрей в это время стал копаться в замке люка. Что ему там не понравилось - неизвестно, но он будто забыл, зачем здесь находится, и с головой ушел в свое никому не нужное сейчас занятие. Согнувшись в неудобной позе, Андрей щелкал электромагнитным фиксатором, прислушивался к звукам его работы, пытался заглянуть в контрольный глазок.

- Оставь замок в покое! - не выдержал Сурков. - Или тебе поиграть захотелось?

- Да нет, показалось, что фиксатор запаздывает на включение.

Наконец появился Петр Афанасьевич. Закрыв за собой люк, он сдернул с головы капюшон. Пот струился по его щекам, волосы перепутались и слиплись.

- Дюзы в порядке, - глухо и коротко произнес он.

Вадим сильнее сжал руками скобу, за которую держался, плотнее прижался к горячей стене колодца. Лучше бы Михеев обнаружил неисправность, пусть очень сложную, серьезную, но тогда бы все было понятным. Теперь же неопределенность навалилась на людей призраком надвигающейся беды.

- Я осмотрел не только дюзы, - отдышавшись, заговорил Михеев, - но и всю выхлопную систему. Нет даже намека на неисправность. Ее нужно искать где-то в другом месте.

- В конструкции «ПВ-313» ее искать негде, - отрезал Вадим.

Трое мужчин молча смотрели друг на друга.

Как ни были увлечены Дектярев и Биронт исследованиями, они все-таки обратили внимание на частые остановки подземохода.

- У нас что-то происходит, - первым забеспокоился Валентин Макарович. - Вы слышите? Михеев и Сурков поднялись наверх. Куда, как вы думаете?

- Спать, - буркнул Дектярев.

А спустя минут сорок на пульте заговорил репродуктор внутренней связи.

- Николай Николаевич, - голос принадлежал Вадиму, - и Валентин Макарович, поднимитесь, пожалуйста, в кабину отдыха.

- Я уверен, что случилось что-то неладное, - судорожно вздохнул Биронт. - Ужасно…

В кабине отдыха светил мягкий «солнечный» свет. Шесть человек сидели в глубоких креслах за круглым столом. Кабина походила на салон пассажирского самолета. Она оставалась мирным, тихим и привычным уголком того мира, в котором выросли сидевшие за столом люди.

- В качестве единственного аргумента я могу со своей стороны выставить только высокую плотность базальтовых пород, - сказал Дектярев, после того как выслушал Вадима.

- Нет, не то, - отверг Вадим предположение геолога. - В астеносфере, как и в жидкости, справедлив закон Паскаля. На корпус подземохода со всех сторон действует равное удельное давление.

- Да, разумеется.

- Но с прежней скоростью мы имеем возможность двигаться только по вертикали. Двигаться в ином направлении машина отказывается. Валентин Макарович, ваше мнение?

- Весьма любопытно, - атомист потер ладонь о ладонь и посмотрел на потолок. - Я должен подумать. Может быть, это как раз и по моей части. Очень, очень любопытно.

- Как бы это не стало для нас печальным, - криво усмехнулся Вадим. - Учтите, подземоход не имеет заднего хода. До сих пор в нем не было нужды. И пока мы ничего не придумаем, нам придется торчать здесь, на глубине пятисот километров.

- То есть как это торчать? - опешил Биронт. До его сознания только сейчас дошла вся серьезность создавшегося положения.

- Вадим Сергеевич, - предложил Михеев, - давайте попробуем еще раз развернуть подземоход. Временем мы не ограничены. И возможно, разворот получится по более пологой дуге, допустим не в восемь, а в сто километров. Раз уж такое дело.

- Пока ничего другого нам не остается, - согласился Сурков. - Искривление траектории, безусловно, должно существовать. Пусть в конце концов оно будет практически мало - неважно. Запасом энергии мы не ограничены и рано или поздно выберемся на поверхность. Но причина - понимаете, причина! - должны же мы ее понять.

- Поймем, Вадим Сергеевич, - заверил его Дектярев. - На то мы и в школе учились.

Еще несколько суток неизвестности! За ними скрывается надежда на благополучное возвращение, а может быть, новые неодолимые преграды.

«ПВ-313» проходил километр за километром, продолжая удаляться от поверхности.

В кабинах тишина. Резко снизилась вибрация подземохода даже от работы двигателя бура. Видимо, сказывалось воздействие окружающей среды, ее непрерывно возрастающая плотность. Не так давно экипаж узнал истинную цену этой тишине, а сейчас она угнетала людей, удлиняла время, превращая минуты в часы, а часы в бесконечность.

Утро, день, вечер, ночь сливались в однообразном сиянии «дневного света». Время тянулось монотонно. Вадим на память перечерчивал схему автоматики и, переходя от узла к узлу, все пытался найти ответ на загадочное поведение «ПВ-313». Однако он все время ловил себя на том, что к чему-то прислушивается, что тревога давит на грудь и, как он ни старается увлечь себя работой, нет привычной ясности мыслей. Да, это для него, конструктора и исследователя, самое страшное - путаница в мыслях.

Нечто похожее на это состояние испытывал и Валентин Макарович. Он продолжал исследовать свое излучение с жадностью истинного ученого-экспериментатора, но стал легко раздражаться по каждому пустяку. У него пропал аппетит и появилась бессонница. Вопросы Дектярева оставались без ответа. Он часто и неожиданно вскакивал, покидал кабину, чтобы через несколько минут появиться вновь.

Наверх, в кабину отдыха, часто подымался Михеев. Водитель жаловался на головные боли, внезапные и очень сильные, чего с ним раньше никогда не случалось. Биронт сочувствовал ему. «Даже этот мужественный человек начинает сдавать, - невесело думал Валентин Макарович. - Что же с нами будет?»

Прошло еще двое суток. Красная линия на широкой полимерной ленте курсозадатчика оставалась идеально прямой. «ПВ-313» продолжал двигаться строго в направлении к центру земли. Искривление траектории если и существовало, то настолько ничтожное, что пока его не могли уловить даже чувствительные, как нерв человека, приборы «ПВ-313».

«Думай! Думай! - приказывал себе Вадим, и оттого, что принуждал себя думать, мысли его разлетались, как стая вспугнутых птиц. - Что же это я? - он растерянно присматривался к самому себе. - Откуда во мне эта слабость? Чего я боюсь? гибели? Нет!»