Людмила Козинец - Окт

В секторе дельфинария, где обитал Окт, десантник уложил осьминога на светлый шелковистый песок и вынырнул. На берегу его встретила Ирена, облаченная в легкий водолазный костюм. Возле нее на коленях стояла девушка, склонившись над развернутым комплектом первой помощи.

— Не надо туда ходить, Ирена, еще ничего не известно…

— Уже известно, Ант. Первые результаты экспресс-анализа готовы. Море растворило в себе этот плевок из прошлого. Опасности практически никакой. И я иду к Окту…

Ирена взяла несколько прозрачных инъекторов и погрузилась в уже совсем серо-свинцовую воду.

Ант сел, охватив руками плечи, — его что-то знобило. Девушка поглядела на десантника, неслышно подошла и набросила ему на спину куртку Ирены.

Под водой Ирена находилась минут пятнадцать. Ант увидел, как забурлила вода у берега, затем показалась фигурка женщины, согнутая непомерным усилием. Ант кинулся на помощь. Вдвоем они подтащили к берегу обмякшее, безжизненное тело осьминога. Ант поглядел на бессильно разбросанные щупальца, усеянные кружочками присосков, на затянутые туманной пленкой глаза, полураскрытый мощный клюв… Никаких сомнений — Окт погиб. У десантника слезы подступили к горлу, он опустился на колени возле мертвого друга, положил ладони на шершавую кожу его головы и замер.

— Не казнись, Ант… он сам…

— Как?

— У него же рефлекс. Почувствовал, что ему очень плохо и убил себя. У них есть такой рефлекс… самоуничтожения. Бедный, бедный, он не знал, что мы, может быть, смогли бы спасти его. Да если бы и знал — рефлексу не воспрепятствуешь. Ох, Антон, Антон!..

— Не плачь, Ирена… Я не мог иначе, ты же знаешь. Не плачь. Мы еще не закончили работу. Отменяй эвакуацию. Да и… афалина же рожает.

Ирена с горестным видом удалилась. Ант чувствовал себя измотанным до предела. Он в последний раз взглянул на мертвого осьминога и побрел к себе. Возле Окта остались два дельфинера и девушка-медиколог.

У порога своего домика Ант встретил сияющего Дэ Чжи, только что вернувшегося из недельного отпуска домой. Маленький китаец недоуменно оглядывался, соображая, почему его не встречают радостными возгласами, как обычно встречали возвращающихся отпускников. В распахнутой дверце флаера виднелись гостинцы, заботливо собранные для десантников матерью Дэ Чжи: корзины с фруктами, букеты цветов, забавные игрушки. В руках Дэ Чжи держал объемистый пакет со всякими вкусностями.

— Привет, командор! А где все? И что это у вас так тихо?

— Здравствуй, Дэ Чжи… Извини, я немного устал. Не сердись. Тут кое-что произошло… Да ты заходи. Как дома?

Дэ Чжи свалил свою ношу в кресло. И пока Ант переодевался, он рассказывал о том, как провел эту неделю, как выросла его сестренка и какая она стала умница и красавица. Правда, шалунья невозможная. Дэ Чжи протянул Анту пластмассовый кулек, наполненный чем-то вроде жареных орешков. Ант, имея уже некоторый опыт, с опаской относился к традиционной китайской кухне.

— Что это, Дэ Чжи?

— О, это вкусно, командор, вы только попробуйте! У нас все это любят. Давайте, я вам насыплю в горсть…

Ант протянул ладонь.

— …это жареные, вернее, варенные в масле глаза и… как это? а, присоски осьминогов… — Антон отдернул руку.