Георгий Шахназаров - И деревья, как всадники… Повести и рассказы

Где-то к полуночи угрызения совести перестали терзать Тюльпанова, не очень-то жалостливого по натуре. «Какого черта я маюсь, - подумал он, - в конце концов, все идет как надо. Мыс Вайлем разнюнились, посочувствовали Ляпидусу, а сочувствовать надо тем несчастным, кому пришлось бы читать его опус, - это ведь все равно что жевать бывшую в употреблении жвачку. К тому же бумага, печать, накладные расходы… Да при чем тут бумага! Ляпидус своей пустопорожней стряпней отнимает у людей драгоценное время, он злостный расхититель мозговых клеток и, значит, враг общества.

Куда хватил, - урезонил себя Тюльпанов, - так уж и враг! А кому велят изучать творения Ляпидуса и ему подобных? Пусть себе лежат на полках и собирают пыль… Если б так, если бы на них стояло клеймо: «Халтура!» Напротив, скорее всего и обложка будет завлекательная, и цена сходная, а уж по части названия и заголовков Ляпидус постарался, здесь он, надо отдать ему должное, большой искусник. Пробежишь глазами оглавление, схватишь без звука и, прижимая к сердцу, словно это «Три мушкетера», побежишь домой в предвкушении встречи с прекрасным… Нет, Ляпидус доподлинно враг, поделом ему, Питон рассудил по-справедливости…»

На том сон сморил Тюльпанова. В причудившемся кошмаре Питон, на сей раз натуральный, как он запомнился с посещения зоопарка в детстве, легко проглотил тощее тело Ляпидуса и потянулся к Вайлю. «Почему меня, а не Тюльпанова? - взвизгнул тот. - Мы так не условливались!» - «Не огорчайтесь, Максим Максимович, - сказал Питон, - дойдет и до него очередь. Я его на десерт, как самого упитанного…» И Вайль исчез в бездонной глотке.

У Змея был мелодичный женский голос, как у его механического тезки, - шуточка Вайля, попросившего в свое время Катерину озвучить Питона. Где она теперь?.. Он подсознательно попытался переключиться на более приятное сновидение, но мелькнувший было образ жены померк, а вновь появившийся Питон воркующим голоском возвестил, что час его настал. «Беги, спасайся!» - застучало в голове, но Тюльпанов с ужасом обнаружил, что ноги отказываются ему служить. Он закричал и проснулся.

В дверь кто-то отчаянно колотил. Еще ничего не соображая, Тюльпанов сунул ноги в шлепанцы и побрел открывать. Ворвался Вайль.

- Вы что, оглохли? Я уже час звоню!

- Спал крепко, - извиняющимся тоном сказал Тюльпанов. - А что, собственно, случилось?

- Беда, Платон, беда!

Не часто церемонный соавтор называл его по имени. По взъерошенному виду Вайля Тюльпанов понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Он моментально сбросил остатки оцепенения и пришел в обычное для себя состояние нагловатой решимости.

- Говорите толком… Вот, выпейте чаю, это поможет вам прийти в себя. Что-нибудь с Питоном?

- Что ему сделается?

- Тогда с чего переполох?

- Ляпидус.

- Поднял шум? И черт с ним, как-нибудь уладим.

- Хуже, Платон, хуже.

- Да говорите же, наконец!

Вайль взял из рук Тюльпанова чашку чаю, выпил, аккуратно поставил на стол.

- Ляпидуса больше нет, - сказал он еле слышно.

- То есть как нет?

- Умер.

Тюльпанов охнул.

- Вот уж от кого не ожидал!

- Что значит «не ожидал»? Это с каждым может случиться.

- Разумеется. Я в том смысле, что не ждал от него такой впечатлительности. Значит, удар хватил?

- Хуже.

- Что может быть хуже?

- Подозревают, наложил на себя руки.

- Ерунда! Самоубийство! Когда почти забыли, как это называется в наше время.

- Первый случай за последние полтора века. Какой скандал!

- Да, уж теперь они на нас набросятся всем скопом.

- Вы думаете, эксперимент закроют?

- А я вас, кажется, предупреждал.

- Закрыть невозможно. Десять лет жизни! Мой Питон - чудо техники. В конце концов, он не отвечает за то, что в него вложили чрезмерно жесткую программу.

Тюльпанов побагровел от негодования и собрался возразить, но тут зазвонил телефон. Подняв трубку, он услышал прерывающийся от волнения голос своего помощника Гутвы:

- Скорее, шеф, на выручку, они грозятся поджечь здание!

- Вы с ума сошли! - заорал Тюльпанов. - Кто они? - На другом конце уже дали отбой. Перезванивать не имело смысла. Там сейчас паника, никто не скажет ничего путного. Он скинул халат и начал поспешно натягивать на себя одежду.

- Что еще стряслось? - еле выдавил побелевшими губами Вайль.

- Потом скажу… едем! - Тюльпанов схватил его за руку и потащил к выходу.

На подъезде к лаборатории они увидели поднимавшиеся к небу клубы дыма. Вокруг здания сгрудились пожарные машины, по уличным панелям текли струйки черноватой пены. Никаких следов разрушения, однако, не кидалось в глаза. Плотный круг людей обступил отчаянно жестикулировавшего Гутву. Тюльпанов, чуть поводя мощными плечами, раздвинул толпу. Вайль, дыша ему в затылок, прошел по образовавшемуся коридору. Гутва бросился им навстречу.

- Все в порядке, шеф, Питон жив-здоров. Сгорел флигелек с подстанцией.

Вайль облегченно вздохнул.

- Короткое замыкание?

- Если бы! - патетически воскликнул Гутва. - Злоумышленник!

- Что вы мелете! - рявкнул Тюльпанов. - Придет же такое в голову! Начитался старинных детективов, и произошло замыкание здесь… - Тюльпанов покрутил пальцем у виска. - Где это слыхано: злодей поджигатель в наше просвещенное время!

- Да нет же, шеф, я абсолютно уверен… - запротестовал обиженный Гутва.

- Вы переволновались, голубчик, - перебил Тюльпанов; Вайль собирался что-то возразить, но тот остановил его свирепым взглядом. - Спасибо, друзья, за подмогу. Расходитесь, мы тут сами разберемся. - И, ухватив одной рукой Гутву, другой Вайля, поволок их в лабораторию. Едва переступив порог, он с треском захлопнул за собой дверь и накинулся на помощника.

- Вы болван, Гутва… не обижайтесь, я гожусь вам в отцы… Несете на публике околесицу про злоумышленников, не соображая, как это отзовется на репутации Питона!

- Оставьте парня в покое, - вступился Вайль. - Не пойму я вас, Платон Николаевич, сами ведь допускали возможность подобных эксцессов. Я еще спорил с вами.

- И не отказываюсь. Но я говорил вам лично, а не публично. Неужто надо объяснять, что в нашем положении следует всячески избегать осложнений и уж, по крайней мере, самим на себя не наговаривать.

- Да ведь от фактов никуда не уйдешь.

- Ну, это еще бабушка надвое сказала. Надо еще доказать, что Питона хотели спалить. Раздувать шум вокруг инцидента не в интересах зачинщиков. Подозреваю: это дело рук Месона. Паршивец давно грозился свести счеты с Питоном, а печальный случай с Ляпидусом послужил своего рода моральным оправданием для авантюры.

- Первое самоубийство за полтора века, первый поджог… В голове не укладывается, - вздохнул Вайль. - Не бросить ли нам эту затею? Право, я начинаю колебаться. В конце концов, для Питона можно разработать другую программу. Пусть, скажем, займется лингвистическим анализом.