Анатолий Днепров - Формула бессмертия. Повести и рассказы

Потом… В его ушах до сих пор звучит этот раздирающий, истерический крик. А перед глазами бледное лицо Хорша. А затем боль, боль в голове, груди, ногах. По-видимому, его били, отдирали от этого скорченного тела. Он плакал, как маленький ребенок, и слезы текли по его щекам и падали на небритый подбородок бездыханного Хорша. Затем его связывали. Затем холодная смирительная рубаха. И, наконец, тюремная камера…

- Смертный приговор за убийство могут заменить пожизненной каторгой, если вы представите достаточно убедительные мотивы вашего преступления, - спокойно говорил ему какой-то человек, кажется, старый адвокат отца.

- Смертный приговор? Летальность? Разве Хорш успел сделать анализ моей крови? - спрашивал Альберт, как после гипноза.

- Альберт, соберитесь с мыслями, подумайте хорошенько. Завтра суд.

- Скажите, а существуют ли законы, по которым судят за создание людей, заведомо обреченных на смерть?

- Что вы говорите, Альберт!

- В вашем ДНК записано, когда вы умрете…

- Ради бога, не притворяйтесь сумасшедшим. Врачи установили, что вы действовали в состоянии аффекта. И только. В отношении остального вы совершенно здоровы.

- Нормальный. Здоров. Как это странно сейчас звучит. Как будто бы вы знаете мою формулу. Ее никто не знает. И никогда не узнает. Она не будет вписана в золотую книгу бессмертия, потому что я недостаточно живуч.

Мы смотрели на оранжевую остроконечную громаду, возвышавшуюся в полумиле от нас на фоне бирюзового неба. Просто удивительно, как возникла эта скала высотой в три тысячи футов в центре песчаной равнины.

- Чудо природы, - заметил Боб, - Бывает же такое!

Вдали между нами и скалой виднелась изгородь из колючей проволоки, и сквозь нее к горизонту убегала узкая бетонированная дорожка В том месте, где дорожка пересекала изгородь, у ворот под брезентовым грибком стоял часовой.

- Наверное, здесь когда-то кругом были скалы. Со временем они выветрились, и осталась только одна эта.

Я посмотрел на Боба и про себя усмехнулся. В лучах яркого утреннего солнца белые полосы на его лице стали бледно-розовыми, как будто в этих местах кожа была аккуратно срезана бритвой.

- Знаешь, что я думаю, - сказал я. - Что не сделали за миллионы лет дожди, грозы и ветры, то за десяток лет сделаем мы, люди.

Боб опустил голову и стал ногой ковырять бархатистый песок. Мне показалось, что он стесняется белых полос на своем лице. Перед поступлением на работу нас всех проверяла медицинская комиссия. У Боба признали какую-то редкую болезнь под названием «витилиго». По непонятной причине на теле появляются места с отсутствием пигментации. В остальном он был парень как парень.

- Какой-то ученый или философ сказал, что человечество - это раковая опухоль на теле нашей планеты, - проговорил Боб.

- Хуже. Черная оспа. Цивилизация шествует по земному шару под взрывы снарядов и бомб. С каждой новой войной оспа оставляет на лице планеты все более глубокие язвы. Представляю, как будет выглядеть земля, когда по ней пройдутся наши эйч-бомбы.

Насмотревшись вдоволь на скалу, мы побрели обратно к двухэтажному серому зданию. Правее стоял коттедж полковника Джейкса, а слева от главного здания возвышался огромный парусиновый шатер высотой с пятиэтажный дом. С подветренной стороны на парусине трепетали три громадные синие буквы - инициалы нашего могущественного государства.

- Эти штуки собирают в этом балагане, - пояснил я. - Где ты изучал математику?

- В Чикаго. У профессора Колинза. А ты?

- Я не математик. Я дозиметрист. И еще немного электронщик. Но я ничего, кроме колледжа, не кончал.

Навстречу шел полковник Джейкс. За десять шагов от нас он остановился, сложив руки на груди.

- Вам здесь нравятся? - обратился он ко мне.

- А черт его знает! Без работы здесь можно сойти с ума.

- У нас хороший бар. Бесплатный. Самообслуживание.

- Это я уже знаю.

Пока мы так беседовали, Боб медленно брел к зданию. Видимо, ему не очень нравилось разговаривать с военными. Что же касается меня, то мне было все равно. Все они, в хаки, порядочные болваны. Непонятно, почему правительство поручает им дела, для которых требуются хорошие мозги.

- Кто этот парень? - спросил полковник, кивнув на Боба.

- Это Боб Вигнер, наш математик

- А-а… - протянул Джейкс - Без них теперь ни на шаг.

- Вот именно. Так когда же мы начнем горячую работу?

- А куда вам торопиться? Деньги идут, и хорошо.

- Не очень, - сказал я и поплелся в бар.

В баре сидели Джордж Крамм, Самуил Финн и какая-то брюнетка - кажется, по фамилии Чикони.

- Салют, Вильям! А где твой полосатый приятель? - спросил Финн.

- Наверное, пошел спать. Ему здесь не очень нравится.

- Не выношу парней с такой пятнистой рожей, как у него, - не отрывая ярко накрашенных губ от стакана, сказала брюнетка.

- Кстати, кто вы такая? - спросил я, не глядя на нее.

- А вы?

Терпеть не могу наглых девиц. А эта была прямо-таки наглейшая из всех, кого я когда-либо знал. У нее были красивые ноги, хорошая фигура и физиономия с кинорекламы. Ее стакан был испачкан в губной помаде. Мне стало противно, и я налил себе джина пополам с лимонным соком.

- Вильям, она у нас единственная дама, - заметил Джордж.

- Лучше бы ее совсем не было, - буркнул я.

Мне стало обидно за Боба. Какое дело этой девице до его лица? Хотел бы я поглядеть, как бы она себя вела, если бы у нее вдруг возникло какое-нибудь нарушение обмена веществ!

Несколько минут мы пили молча. Затем снова заговорил Самуил Финн.

- Может случиться, что мы здесь попусту тратим время. По радио передавали, что испытания скоро запретят. Всем атомным делам крышка.

- Чепуха! - уверенно произнесла Чикони. - Правительство на это никогда не пойдет. Пропагандистская шумиха.

- Вы, случайно, не помощник государственного секретаря? - спросил я.

- Нет. Я его двоюродная племянница. А вы не из комиссии по расследованию?

- При чем тут комиссия?

- Вы задаете вопросы, которые по ее части.

- Если прекратят испытания, нам делать здесь будет нечего. Наши контракты расторгнут, - продолжал Финн. - Самое большее, на что мы можем в таком случае рассчитывать, - это на сумму денег, необходимую для обратного проезда, плюс суточные.

Видимо, Финна очень волновала денежная проблема. А мне было наплевать. Не здесь, так в другом месте я мог найти работу по своей специальности. Почему-то я опять обиделся за Боба. Прямо-таки возненавидел брюнетку.

После второго стакана джина я сказал:

- К таким делам баб допускать нельзя.

Брюнетка пожала плечами и повернулась к Джорджу: