Андрей Мансуров - Бредущие сквозь Лабиринт

Но даже и так Керк подумал, что приехали.

Обеих ему не донести!

Но надо же что-то делать!

Он метнулся к пролёту, и двинулся вниз, работая что было сил подошвами: под тяжёлыми сапогами тельца проклятых тварей приятно для слуха похрустывали, и ему удалось попередавить отряд первых, наиболее шустрых, преследователей!

Жутко завоняло муравьиной кислотой – словно попал в химилабораторию…

На краешке сознания сверкнула мысль, что это настоящее счастье – что их преследователи идут только по следу, не догадавшись пока, что можно лезть прямо по колоннам, напрямую, чтоб отрезать их от возможного пути спасения!

Или твари надеются, что им и так не уйти?..

Однако передышка оказалась недолгой: снизу уже лились настоящей рекой чёрные валы, высотой ему по щиколотку, из более крупных и тяжёлых насекомых: длина телец, как ему показалось, достигала размера большого пальца!

И точно: его самые худшие подозрения оказались верны! Этих раздавить, просто топча, почти не удавалось: только подпрыгивая, и обрушиваясь с высоты десятка дюймов, он мог добиться привычного для уха хруста!

Однако пока он прыгал, ругаясь и шипя про себя, чтоб не расходовать дыхание и силы зря, несколько отрядов обошло его с флангов – по колоннам и поперечным балкам! И он, чтоб не оказаться отрезанным, отступил: назад, к своим женщинам.

Но пара наиболее шустрых муравьёв всё-таки допрыгнула до него с перекрытий каркаса, куда они каким-то образом успели забраться.

Керк оказался прав: боль от укусов оказалась чудовищной: словно руку и плечо обдали кипятком! Удовольствия от своей правоты он не почувствовал: с диким криком оторвав с кусками своей плоти вцепившихся тварей, он отбросил их прочь, продолжая отступать, и прыгать по скользким чёрным панцирям. Заорал:

– Хватит разлёживаться! Если не убежим – отдыхать придётся вечно!

Причём – в аду!!!

Подействовал ли его окрик, или женщин устрашил вид кровоточащих дыр с обрывками плоти в его теле, но возражений типа, что «сил нет!», или «ноги не шевелятся!», не последовало, и они тем же порядком ломанули по следующему пролёту.

Каким чудом им удалось преодолеть остальные десять этажей, Керк не знал: к концу марафона он почти ничего не видел из-за пота, заливавшего глаза, и чёрного тумана, взявшегося откуда-то в пустоте перекрытий… В уши что-то надсадно бухало, дыхание, казалось, огненными потоками обжигало лёгкие, и ноги конкретно заплетались – теперь-то он отлично понимал, что означает это образное выражение!..

Помнил он только, как Полина заорала: «Да!!! Наконец-то!!! Сюда!», и дотащил себя и какую-то многотонную махину на своём плече до какого-то очерченного круга…

После чего вселенная вокруг него разомкнула объятья, и он куда-то провалился.

– Ну, порядок, что ли? – чей это такой настороженно-сердитый голос?

А-а, это Рахель.

Погоди-ка, а кто такая эта… Рахель? Откуда он это имя…

О! Старшая жена! А ещё у него есть где-то здесь и любимая…

Так. Порядок. Он вспомнил.

Открыл глаза: ага, вот они обе! Живы, и, судя по виду, целы.

Но отчаяния и страха в глазах не заметил бы только слепой. А почему…

А-а, вот они и заулыбались!

– Ну ты и скотина! Мы уж боялись, ты отправился назад – на старую землю!

Он хмыкнул, снова прикрыв опухшие глаза, и ловя себя на том, что улыбается, как последний идиот:

– Нет уж, милые мои, – попытка «сладко» потянуться, впрочем, кончилась куда хуже: он сразу скривился и невольно застонал: все мышцы лица, да и всего остального тела жутко болели! – Так просто вам от моих сексуальных домогательств не отвертеться!

– Смотри, – Рахель обратилась к Полине, – Пытается шутить. Значит, не так плохо, как мы боялись, – и, уже к Керку, – …рен тебе с маслом – секс! Теперь тебе надо хотя бы пару дней отлежаться! Ну, или пару целебных шариков сожрать… Давай, поднимайся: пора в любимый лифт!

– Ага, иду. – он перевернулся на бок, подтянул колени к груди. Нет, всё, вроде цело: даже дырки в плече и руке исчезли. Вот и хорошо: не придётся их мазать левомиколем! Да и опухоль глаз исчезала, словно снег под лучами майского солнца…

– Идёт он… Скажи лучше: не «иду», а – ползу!

– А ты вообще помалкивай, младшая. Думаешь, я не помню, как ты предлагала меня бросить на съедение?!

– Ну, это было в порыве отчаяния! – деланного раскаяния в голосе не заметил бы только лифт. (Впрочем, может, как раз он-то всё и замечает!) – А кроме того, тебя-то им хватило бы надолго!

– Блинн… Я всегда говорила, что вот нет в тебе уважения к солидным женщинам, всю жизнь проработавших старшими, а затем и ведущими, бухгалтерами крупнейшей компании… А сейчас руководящей пусть маленьким, но сплочённым коллективом идиотов, ищущих себе на …опу приключений в хреновом Лабиринте.

– Может, ты ещё и всю нашу отчётность подготовишь к окончанию финансового полугодия?

– И подготовлю. Вот: дебет: одна дура, мнящая себя юмористкой. (Правда, с неплохой фигурой. Этого не отнять.) И один раздолбай, мнящий себя …барем-террористом, и сейчас находящийся из-за этого в нерабочем состоянии… Подлежат списанию? Впрочем, нет: капитальный ремонт с помощью секса ещё возможен.

Вставай давай, иначе придётся начать чинить-ласкать тебя прямо здесь!

Керк, молча посмеивавшийся себе в усы во время очередной шутливой перепалки, ставшей чем-то вроде традиции, подумал, что и правда – они, эти перепалки, стали чем-то привычным. Родным. И раз его женщины снова способны шутить, всё – в порядке!

И слава Богу! Он уж и не представлял себе своей жизни без них.

И, если быть честным – хотя бы с самим собой! – и жизнь бы за них отдал.

Вот так, просто и буднично: влюбился, как юный баран!..

Да ещё и в двоих!

После привычно спокойного и вдумчивого приёма пищи и воды, Керк позволил затащить себя в ванну.

Тут его долго и бережно намыливали, утешая шутками и приколами, типа того, что «до свадьбы всё заживёт», и что «пить надо поменьше – а то пот воняет спиртом!».

Он помалкивал, и даже улыбку удерживал внутри: старательно делал вид, что окончательно расслабился и обессилел.

Дамы, убедившись, что собеседник он никакой, перетащили его на постель, после чего вернулись в ванну, и явно занялись друг другом: до него донеслись сдерживаемые и скромные вначале, а затем всё более откровенные и громкие «А-ах-ахх!!!» и «О-о-о, да! Да! ДА-А-А!!!..» Недвусмысленно сладострастные вздохи и стоны, а затем и крики восторга сказали Керку, что не мужчиной единым могут довольствоваться женщины.

Он, кряхтя, и держась за спину, проковылял к дверному проёму, и заглянул.

Обе паршивки стояли в ванной, подбоченясь (Рахель), и поставив точёную ножку на борт ванны (Полина), и, обратив лицо ко входу, стенали и вздыхали что было сил.