Клиффорд Саймак - Все повести и рассказы Клиффорда Саймака в одной книге

— Неужто вы и впрямь то, о чем болтают? — спросил старик.

— Что ты слышал о нас?

— Что вы прибыли из времени, на огромной машине.

— Это правда, — вмешался Харл, — Мы из двадцатого века.

Старик медленно помотал головой:

— Я не знаю ни о каком двадцатом веке.

— Откуда ж тебе знать? — усмехнулся Харл, — Он кончился, наверное, с миллион лет назад.

Старик вновь покачал головой.

— Годы? — спросил он, — Что такое годы?

Харл со свистом втянул в себя воздух.

— Год, — объяснил он, — это мера времени.

— Время неизмеримо, — безапелляционно объявил старик.

— Но мы в двадцатом веке измеряли его, — возразил Харл.

— Человек, который воображает, что может измерить время, — глупец, — Старик был тверд.

Харл протянул ему руку, показывая часы на запястье.

— Это, — заявил он, — измеряет время.

Старик едва глянул на хронометр.

— Этот глупый механизм, — сказал он, — не имеет ко времени никакого отношения.

Билл предостерегающе положил ладонь на плечо друга.

— Год, — медленно объяснил он, — это наше обозначение одного оборота Земли вокруг Солнца.

— Вот оно что, — вздохнул старик, — Почему же вы сразу так не сказали? Движение Земли ведь не связано со временем. Время полностью относительно.

— Мы пришли из эпохи, — сказал Билл, — когда мир был совсем иным. Не подскажешь ли, сколько раз с тех пор Земля обернулась вокруг Солнца?

— Как я могу сделать это, — спросил старик в ответ, — когда мы говорим, не понимая друг друга? Могу сказать лишь: с тех пор как явился из космоса Голан-Кирт, Земля совершила пять миллионов оборотов.

Пять миллионов оборотов! Пять миллионов лет! Пять миллионов лет после некоего события, которое само по себе могло произойти через многие миллионы лет после двадцатого века. По меньшей мере пять миллионов лет в будущем; возможно, намного больше! Счетчик времени ошибался — но до этой минуты путешественники и представления не имели насколько.

Двадцатый век. Слово поблекло, стало нереальным. В эпоху, когда солнце превратилось в кирпично-красный шар, а Денвер — в груду руин, двадцатый век стал всего лишь позабытым мгновением в великом марше времени, далеким, как тот позабытый миг, когда зверь обернулся человеком.

— Ваше солнце всегда было таким? — спросил Харл.

Старик покачал головой:

— Наши мудрецы говорят нам, что некогда солнце было таким горячим, что на него было больно смотреть. Они утверждают, что светило остывает и в будущем угаснет совсем. Конечно, — старик пожал плечами, — прежде чем это случится, все люди будут мертвы.

Старик захлопнул и запер окошко, собираясь уходить.

— Постой! — воскликнул Харл.

Старец обернулся к нему.

— Чего тебе еще? — зло пробурчал он себе в бороду.

— Садись, друг, — сказал Харл, — Мы хотим поговорить.

Старик заколебался, потом вновь повернулся к ним.

— Мы пришли из тех времен, когда солнце обжигало взор. Мы видели Денвер великим и славным городом. Мы видели, как на этих землях растет трава, поливаемая дождем, и там, где сейчас море, мы видели просторы равнин, — заговорил Харл.

Старик осел на землю по другую сторону решетки. Глаза его вспыхнули дикой радостью, костлявые руки вцепились в железные прутья.

— Вы видели молодость мира! — вскричал он, — Вы видели зеленую траву и падающий дождь. Ныне дождей почти нет.

— Мы видели все, о чем рассказываем, — подтвердил Харл. — Но мы хотели бы знать — почему с нами обошлись как с врагами? Мы пришли как друзья, в поисках друзей, хотя готовы были и к войне.

— О да, готовы к войне, — дрожащим голосом проговорил старик, не сводя глаз с револьверов, — Это могучее оружие. Мне рассказывали, что вы усеяли пески телами, прежде чем вас схватили.

— Но почему не отнестись к нам как к друзьям? — настаивал Харл.

— Здесь нет друзей, — прокашлял старик, — С тех пор как пришел Голан-Кирт, все сражаются против всех.

— Кто такой этот Голан-Кирт?

— Голан-Кирт пришел из космоса, чтобы править миром, — нараспев произнес старик, будто читал псалом, — Он не Человек, не Зверь. Нет в нем добра. Он — всененавидящий. Он — суть Зла. Ибо нет во Вселенной ни дружбы, ни доброты. Нет подтверждения тому, что космос добр. Издревле наши предки верили в любовь. Это было ошибкой. Зло сильнее добра.

— Скажи мне, — спросил Билл, придвигаясь к решетке, — ты сам видал Голан-Кирта?

— Да, видал.

— Расскажи о нем, — попросил Билл.

— Я не могу, — В глазах старика бился страх, — Не могу!

Он вжался в решетку, голос его упал до знобкого шепота.

— Люди из времени, слушайте. Его ненавидят, ибо он учит ненависти. Мы подчиняемся, ибо должны. Он держит наши мысли в ладони. Он правит лишь внушением. Он не бессмертен. Он боится смерти… он напуган… есть путь, доступный отважным…

Лицо старика побледнело, глаза вспыхнули ужасом. Мышцы его напряглись, когтистые пальцы отчаянно вцепились в решетку. Он прижался к воротам, тяжело дыша. Прерывистым шепотом он выдавливал из себя слова:

— Голан-Кирт… ваше оружие… ничему не верьте… закройте мысли для его внушения… — Он остановился, переводя дыхание, — Я боролся… — продолжал он сбивчиво, — Я победил… рассказал вам… Он… убил меня… но не убьет вас… вы знаете…

Старик умирал. Широко раскрыв глаза, исследователи смотрели, как он борется со смертью, выигрывая драгоценные секунды.

— Ваше оружие… убьет его… его легко убить., тому, кто не… верит в него… он…

Шепоток прервался, и старик медленно соскользнул в песок перед клеткой. Исследователи глядели на обмякшее тело.

— Убит внушением, — выдохнул Харл.

Билл кивнул.

— Это был храбрый человек, — сказал он.

Харл внимательно осмотрел труп. Протянув руку, он подтащил тело человека будущего к самой решетке, нащупал кольцо с ключами и оторвал его от набедренной повязки.

— Отправляемся домой, — сказал он.

— И устроим по пути большой фейерверк, — добавил Билл.

Он поднял револьверы и заполнил барабаны патронами.

Харл со звоном перебирал ключи. После нескольких попыток замок со скрежетом подался, и дверь, скрипя, распахнулась.

Исследователи быстро вышли из клетки. На мгновение они задержались в безмолвном салюте у распростертого тела старика. Со снятыми шлемами люди двадцатого века стояли у тела героя, плеснувшего своей ненавистью в лицо тому страшному врагу, который научил ненависти всю его расу. Как ни мало сообщил он друзьям, его сведения дали намек на то, чего следует ожидать.

Повернувшись, исследователи невольно замерли. Толпы людей будущего заполняли амфитеатр, поспешно рассаживаясь. Доносился приглушенный гул собирающейся толпы. Народ сходился посмотреть на игры.

— Это несколько осложняет дело, — заметил Билл.