Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)

- Тоже годится, - одобрила Имоджен.

- По ходу, ты теперь поняла, как обстоит дело с тау-китянами, - заключила Хрю.

- Нет, погоди, я не поняла: а что теперь с тау-китянами?

- Ничего такого, - ответила Хрю, - танцуют, работают, играют в мяч, рожают детей.

- Как, ничего такого? Им же нужна психическая адаптация к нормальной жизни.

- Зачем? Они в норме. Компанейские голые ребята, фанатеющие от астронавтики.

- Не верю! – резко отреагировала Имоджен.

- И не надо верить. Завтра сама посмотришь, если хочешь. Я познакомлю.

- Превосходно! Ловлю на слове.

- Слово канака надежно, как пулемет Гатлинга, - невозмутимо сказала Хрю.

- Договорились, - австралийка кивнула, - а сейчас, я хотела бы спросить у Невилла...

- Вот-вот! Алло, Невилл, твоя очередь! И отдай мою фантологию.

- Да, разумеется, Хрю, - он протянул ей книжку, и тут Имоджен «срисовала» взглядом название: «Антология фантастики XX века: космические одиссеи».

Это наблюдение лежало в стороне от плана беседы, но австралийка не удержалась:

- Невилл, как я понимаю, увлечение астронавтикой выходит за рамки турнира СКАГ.

- Ты правильно понимаешь, - подтвердил капитан-инженер.

- Значит, - продолжила она, - дело не завершится суборбитальным прыжком. А можно поинтересоваться: что дальше в здешней космической программе?

- Дальше, вероятно, участие в американо-новозеландском проекте «Holloworld». Это потенциально-туристическая орбитальная серия, продолжение проекта «Genesis».

- А! Надувные космические отели! – произнесла австралийка, - Очень старый проект.

- Сейчас, - пояснил Кавендиш, - благодаря PR ядерной войны, реанимируются многие космические проекты, замороженные в начале века.

- Невилл! По твоим словам можно подумать, что ядерная война, это хорошая штука.

- Нет, Имоджен. Не сама ядерная война, это хорошая штука, а ее PR. И не делай такие возмущенные глаза. Такая реакция на слова о войне выходит из моды. Проект великой системы мирного сосуществования наций, начатый в 1919-м, закономерно провален.

Австралийка посмотрела на собеседника с искренним удивлением.

- Ты что, подсмотрел мой план-вопросник беседы?

- Нет, я догадался, что тема религии бахаи будет тобой поднята в связи историей Лиги Наций, и Организации Объединенных Наций, как ее преемника.

- Черт побери! Я надеялась задать этот вопрос неожиданно. Ладно, я все рано спрошу: случайно ли в формулировке отречения на сайте Храма Лотоса в Апиа - центра бахаи Океании, упомянуты Лига Наций и ООН исключительно в негативном смысле, хотя, в некотором смысле, идея Объединенных Наций принадлежит Бахаулле.

- Имоджен, ты же понимаешь: я не стану высказываться по догматическим вопросам религии, к которой не принадлежу.

- Я понимаю. Но ты согласен, что Бахаулла высказал идею ООН еще в 1860-х?

- Да, это исторический факт. Но идея и реализация порой сильно отличаются, и не мне решать, что имел в виду Бахаулла в середине прошлого века.

- Хорошо, Невилл, я зайду с другой стороны. Сейчас ты управляешь делами странного экуменического сообщества. Не пытайся отрицать, ведь это очевидно.

Кавендиш выразительно пожал плечами.

- ОК, если это, по-твоему, очевидно, то я не буду отрицать.

- …И, - продолжила Имоджен, - просматривается жесткая, агрессивная меганезийская политическая линия в религиозной сфере. Англиканство, католицизм, бахаи. Верно?

- Извини, я не уловил конкретного вопроса.

- Хорошо, Невилл. Я приведу некоторые факты, а ты предложишь интерпретацию.

- Посмотрим, - отозвался он.

- Итак, - сказала она, - в середине апреля ты встретился с королевой Боудис, тогда еще номинальной королевой Британии и Содружества, и главой Англиканской церкви. А в середине мая корона раздробилась, причем за Боудис осталась новая Зеландия в обоих смыслах: конституционно-монархическом и англиканском религиозном.

- Ее величество много с кем встречалась в круизе по Океании, - ответил Кавендиш.

Имоджен Мюр кивнула.

- Допустим, это совпадение. И, совпадение, что королева Боудис, являясь влиятельной фигурой в Новой Зеландии, явно проводит политику сотрудничества с Меганезией. Но дальше, в июле на Новой Ирландии ты встретился с патером Макнабом, и мы видим аналогичный результат в католической религии. Раскол, провоцируемый из Океании.

- Имоджен, ты, конечно, знаешь, что патер Макнаб тоже много с кем встречался.

- Ладно, допустим, это тоже совпадение, как и про-меганезийская ориентация патера Макнаба. Два совпадения бывает. Но Храм Лотоса бахаи в Апиа, это третье.

- Теория заговора? – вежливо и чуть иронично предположил Кавендиш.

- А твоя версия? – спросила она.

- Случайность, - ответил он.

- Слушайте, - вмешалась Хрю, - давайте ложиться спать. Завтра утром вставать рано. Я обещала кое-кому встречу с тау-китянами, значит: минус кусок утреннего сна. E-oe?

- А-а… - протянула Имоджен.

- Ты наш гость, кубрик в твоем распоряжении, полотенца и прочие мелочи - в стенном шкафчике, - пояснила Хрю актуальный вопрос о ночлеге австралийской журналистки.

…

20 сентября, начало утренних астрономических сумерек, там же - Плайа-Афаноа.

Имоджен Мюр не ожидала, что «рано» будет НАСТОЛЬКО рано. Впрочем (как вскоре выяснилось) у хозяев хаускрина тоже не было намерения вставать в такую рань, но их обеспокоил некий звук: комбинация гудения и свиста, услышанная Хрю сквозь сон. В результате: экстренная побудка, и гигиена второпях. Когда Имоджен принимала душ, хаускрин уже отошел от пирса Плайа-Афаноа, и тихим ходом направился к источнику беспокоящего звука. Сквозь шелест водяных капель из душевой колонки, она смутно слышала рассерженные фразы, доносящиеся с мостика. Разговор по радиотелефону.

Голос Невилла Кавендиша: «Алло! Хьюстон! Почему начали тест вне регламента?».

Голос Хрю Малколм: «Алло, Хьюстон, я устрою вам техасскую резню бензопилой!».

Всего несколько минут, и хаускрин остановился. Тишина. Гудящий и свистящий звук прекратился. Имоджен наскоро вытерлась, надела футболку и шорты, пихнула ноги в пляжные тапочки, и вышла из душевой кабинки. В салоне уже никого нет. Ладно. Она поднялась по лесенке на хвостовой сегмент, прихватив бейсболку с видеокамерой. На следующем шаге видеокамера на лбу оказалось очень уместна: тут было, что снимать.

Хаускрин стоял около пляжа на мелководье (уровень воды - чуть выше колена). Рядом находились еще два объекта: типичный меганезийский «морской трамвай» (в грузовой конфигурации), и нечто вроде 5-метрового концепт-катера странной формы. То ли это летающая тарелка с короткими крыльями и двумя обзорными иллюминаторами, то ли стилизованная кошачья мордочка с растопыренными ушами и выпученными глазами. Интересная машина, но дюжина персон - возмутителей предрассветного спокойствия выглядела еще интереснее. Благодаря прожекторам морского трамвая и хаускрина, они отлично смотрелись, и Имоджен стала снимать их, параллельно отмечая в уме…