Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)

- Это все, что ли?

- Да, а что еще я должна знать?

- Последствия, вот что! Какие последствия, а, Мерлин?

- Последствия… - тут Йенз пожала плечами, - …В общем, очевидные. Для туповатого горожанина-обывателя, который обожает зверушек, не задумываясь о происхождении бифштекса в любимом БигМаке из фастфуда - экософия оказалось привлекательной.

- И?.. – нетерпеливо спросил кэптри.

- И, - продолжила она, - это открыло перспективы фондрайзинга для разных движений экософии - глубокой экологии. Туповатые обыватели охотно жертвуют деньги на свое равноправие с источниками бифштекса в своем БигМаке.

- И?.. – снова спросил он.

- А! Беллами, я поняла: ты намекаешь, что больные ублюдки вроде боевиков «Фронта Освобождения Животных» и морских «Экофайтеров» порождены этими философами-идеалистами, придумавшими экологически-религиозную чепуху о правах салата. Но в действительности, ты же понимаешь: свинья грязи найдет. Обвинять экософию в этих проблемах все равно, что обвинять Иисуса в крестовых походах, Ницше в гитлеризме, Маркса в сталинизме, и Эйнштейна в атомной бомбе. И ты ведь знаешь: экофайтеры - верхушка айсберга. А подводная часть - экомобстеры и экотажеры «Greenpeace». Они порождены не философами, а супер-концернами, для войны за нефтегазовые поля.

- Да, - кэптри кивнул, - на сегодняшний день это так. Террористы глубокой экологии - экософии выглядят, как мелкие хулиганы-любители на фоне гигантских пакостников-наемников из «Greenpeace». Но представь: что если экософисты получат значительное количество единиц легкой боевой техники, превосходно подходящей для их целей?

Она задумалась, примерно просчитывая последствия, и тихо выругалась.

- Получится как нашествие Чингисхана на рыболовный флот, и морские нефтегазовые промыслы. Это не то, что набрасывание тросов на гребные винты сейнеров, или порча рыболовных сетей, или стрельба из дробовиков по морским буровым вышкам… Моей фантазии не хватает, чтобы вообразить жопу, которая ждет отрасли seafood и морской геологии при массовом появлении гидофойл-субмарин «E-Orca» у экософистов.

- Теперь ты поняла, - удовлетворенно констатировал кэптри.

- Но, Беллами, на кой черт нези будут подкладывать такую свинью бизнесменам в тех отраслях, которые играют важную роль в экономике самой Меганезии?

- Мерлин, ты не учитываешь, что для нези это как раз не угроза. Ты видела, как у них устроены морские профессионально-любительские авиа-патрули?

- Да, пожалуй… - произнесла она, - …Но зачем подкладывать такую свинью соседям? Вообще, это не в стиле нези. С чего ты взял, что «E-Orca» создана для экософистов?

В ответ Ранстоун извлек из кармана сложенную вчетверо газеты «Port-Vila-Spotlight» (креативно-ироничной вануатианской стилизации под светскую прессу), и зачитал:

«В 7 утра 16 октября в Порт-Вила прилетит графиня Леокадия Пачеко-дел-Бенавенте, совершающая турне от Австралии до Гавайев. Ей 27 лет, она из Анголы, и в 18 лет на конкурсе «Мисс Реклама» ее увидел 94-летний нефтяной магнат Диого-Жешу Нзинго Пачеко-дел-Бенавенте, за него она скоро вышла замуж. Как ангольский нефтяник стал графом см. «Portugal highlife chronicle». Этот 5-й брак стал для него последним: Диого-Жешу скончался в возрасте 98 лет. Овдовев в 22 года, графиня Леокадия занялась PR семейного бизнеса: вошла в Советы благотворительных фондов: «Инфанта-Колония», «Глубокая Экология», «Дружба через Спорт», и «Крионика для Человечества». И вот: Леокадия ездит по планете, устраивает шоу, собирает и раздает деньги на популярные некоммерческие программы, тогда как оборотистые 40-50 летние внуки Диого-Жешу используют новые горизонты PR для расширения семейной нефтяной коммерции...».

Боцман, по тону капитана, поняла, что он завершил цитирование, и спросила:

- Беллами, почему ты уверен, что эту ангольскую графиню здесь интересует катер для саботажа, а не просто болтовня и выманивание денег? Тем более, у нее четыре фонда.

- Я не уверен. Может, просто совпадение, что графиня прилетает к тест-драйву катера, превосходно подходящего для пакостей, свойственных экософистам.

- Будущее покажет, - откликнулась она.

- Уж, покажет, - буркнул он, - а пока мы все равно ничего не можем с этим поделать.

- Не можем, - согласилась боцман Йенз, - но ты рассказал много интересного.

- Тогда, может, ты мне тоже расскажешь много интересного?

- О чем, Беллами?

- Вот об этом, - и кэптри вытащил из сумки бумажную коробку для торта, обвязанную ленточкой, - мне передал это незийский кэп-лейт Тоби Рэббит. Сказал: талисман.

- Талисман? Гм… А можно посмотреть?

- Смотри, я еще не открывал, - и Ранстоун передал коробку ей.

Она развязала ленточку, открыла крышку, и увидела бронзовую статуэтку по мотивам камасутры, очень реалистичную. Парень и девушка в изящной почти гимнастической позиции занимаются взаимным оральным сексом.

- Ничего себе, талисман… - произнесла боцман, - …По-моему, это стерео-фото.

- Что-что? – переспросил кэптри.

- Стерео-фото, - повторила она, - это не очень сложно: снимается серия фото по кругу, оцифровывается на компьютере, и печатается на 3D-принтере, или что-то вроде.

- Мерлин, ты хочешь сказать: это распечатка стерео-фото с натуры?

- Да, - она улыбнулась, - в экипаже «Мок-Тартл» есть и парни, и девушки. Ты ведь не думаешь, что они постеснялись позировать.

- Вот чего я точно не думаю, - ответил он, - но почему такой талисман?

- По-моему, - сказала боцман-психолог, - это очевидно. DCPB-69 «Страйкап».

- Да. И что?

- Беллами, это 69. Называние такой позиции в сексе.

- О, черт! Тогда действительно, талисман пригодится нам, чтобы служить Австралии с гордостью, - с привычной иронией резюмировал кэптри Ранстоун.

…

9:15 утра 17 октября, Вануату, 50 миль к западу от Порт-Вила.

Океан над абиссальным желобом Урурароава. Борт фрегантины «Коала».

Доктор Молли Калиборо проснулась в просторной мастер-каюте от звонка телефона. Возможно, если бы не этот звонок, то она спала бы еще около часа. Но, как учил Карл Хампе, профессор Университета Гейдельберга: «Die Geschichte kennt kein Wenn» (т.е. «История не знает слова если»). Между прочим, хотя именно из-за данного афоризма профессор Хампе запомнился общественности, его вклад в историю, как политически значимую науку, состоит в другом тезисе (заявленном в 1934-м в дискуссии о фигуре императора Карла Великого, IX век). «Не следует рассматривать события прошлого с позиции современных вненаучных категорий». При кажущейся банальности, это было экстремально-смело в тот период, когда лояльные историки воспевали тысячелетнюю цивилизующую роль арийской расы. Этот тезис оставался актуальным и смелым даже теперь, примерно столетием позже. До сих пор государственные псевдоисторики «под заказ» вываливают через СМИ на мозг публики что-то про «историческую миссию по установлению» демократии, или теократии, или аристократии (нужное подчеркнуть) а также, про «исконные права блаблаблацкого народа на мухосранский регион».