Войчех Швидзиневский - Фантастика и фэнтези польских авторов

Жил я на третьем этаже старого, оставшегося еще от немцев дома, которых полно в центре Вроцлава. Скрипящие ступеньки, еще помнящие времена позднего Бисмарка, вели меня на встречу с судьбой. Я инстинктивно пересчитал их, как будто желая запомнить их количество. Четыре пролета по девять ступенек и еще пять дополнительных при выходе из подъезда. Я открыл массивную дверь и осторожно прикрыл ее за собой, помня, как сильно может она удариться в коробку. На улице царила абсолютная тишина. В такое время город спал; нигде в окнах не было видно света. Я перешел на тротуар, обходя небольшой садик перед домом — чудо, крайне редко встречающееся теперь в наших городах, но насколько же скрашивающее урбанистическую пустыню.

Обещанного транспорта еще не было. Я остановился, прислушиваясь к звукам, доходящим с главной улицы, проходящей за школой, в которой я когда-то учился. Тишина способствовала размышлениям. До сих пор я не старался делать какие-либо домыслы относительно причин ночной тревоги. Просматривая вечерние новости, я как-то не заметил, чтобы в Европе или в мире произошло нечто ужасное. Но я каким-то образом понимал, что эта мобилизация — не простые учения, на которые время от времени меня вытаскивали, не позволяя сгнить в условиях гражданки. Никогда еще мне не приказывали брать на маневры мобилизационный набор. Эта мелкая, как не посмотри, подробность говорила о том, что произошло нечто серьезное. Хотя я усиленно копался в памяти, но не обнаружил ничего такого, что могло бы стать причиной вызова. После этого я решил не интерпретировать фактов слишком поспешно. Через пару десятков минут, как только я попаду в часть и попаду на совещание, то узнаю ответы на все вопросы. Вот только уверенность в этом не была настолько сильной, чтобы заглушить беспокойство, уже проклюнувшееся где-то на самом дне сознания. Беспокойство о том, что эта тревога уже последняя…

Вдали раздался протяжный скрежет колес ночного трамвая, тормозящего возле остановки у Пястовской Пивоварни. Знакомые звуки на какое-то время вырвали меня из задумчивости. И в самый подходящий момент. Через пару секунд из-за угла выехал оливковый фургончик и завернул на мою улицу. Я поднял рюкзак с тротуара, забросил его себе на плечо и еще раз глянул на темные окна квартиры. Сразу же после этого я решительным движением открыл дверку и вошел в наполовину заполненный автобус.

— Капитан Пивовский, Альфа-Альфа, — бросил я в сторону водителя и, не ожидая ответа, занял первое же свободное место. Мини-автобус тронулся еще до того, как я толком уселся. Секунду спустя через грязное стекло я в последний раз поглядел на улицу, где провел большую половину жизни.

Поездка длилась не долго. После меня в машину села только пара людей, проживавших ближе к центру. Оба мобилизованных, точно как и я, доложились водителю и без слова заняли свободные места. Пользуясь этим моментом, я глянул в заднюю часть автобуса. Из присутствующих я не знал никого, что особенно меня и не удивило. Но потом до меня дошло, что во время поездки не слышно столь характерных тихих разговоров. Теперь я понял, почему. Все присутствующие сидели возле окон, всматриваясь в заснувший город, игнорируя таким образом остальных пассажиров. И в этом не было ничего странного. Я и сам в данный момент не имел охоты поболтать с кем-либо, но знал, что это пройдет. Что ни говори, человек существо стадное и лучше всего чувствует в компании себе подобных. А мы исключениями не были, нужно было лишь немного времени, чтобы приспособиться к новой ситуации. Наблюдая за пассажирами, я заметил еще одно: каждый из моих товарищей по поездке имел на груди желтую наклейку с идентификационным номером. Чертов склероз! Я вынул из бокового кармашка и свою карточку. На ней был написан код D-26.

Мы как раз переехали через Одру по Университетскому мосту, чтобы через пару минут езды по вымершим улицам добраться до вокзала, а потом, но теперь уже в конвое с несколькими другими автобусами, преодолеть раскопанную чуть ли не по всей длине, улицу Силезских Повстанцев. Нашей целью, как оказалось вскоре, была небольшая часть войск связи, помещающаяся рядом со зданием телецентра. Буквально в паре улиц отсюда я недавно провел вечер, провожая своего приятеля Анджея, который выезжал в Бристоль на серию лекций. Я глянул на часы и быстро вычислил, что на месте он должен быть уже добрых несколько часов. Помню, как он радовался, что на сей раз летит с женой и своими троими детьми. Он даже не знал, как ему повезло.

На территорию казарм мы въехали быстро и без помех. У ворот никто документов не проверял. Честно говоря, я даже часовых не видел. Микроавтобусы выстроились в линейку с правой стороны от плаца, находящегося сразу же за оградой из сетки, увенчанной клубками колючей проволоки. Они выплюнули свое содержимое, то есть нас, после чего исчезли в ядовитых испарениях газов стареньких дизелей, возвращаясь в город за следующей партией пассажиров.

Территорию части заполняли люди. Я заметил выставленные на другой стороне плаца автобусы, а перед ними столы, за которыми регистрировали вновь прибывших. Увидав, какой из столов был обозначен буквой «D», я встал в не очень длинную очередь. Приглядываясь к стоящим здесь людям, я заметил, что кроме меня из нашего автобуса тут был только один человек — высокая брюнетка в свободной фланелевой рубашке и с густыми волосами, спадающими ниже лопаток. Девушка стояла за четыре человека передо мной, но узнал я ее именно по этим волосам, на которые обратил внимание, когда она выходила, протискиваясь мимо меня. Лично я, как обычно, вышел последним. Вот такая уж у меня привычка, сам даже не знаю, откуда.

Проверка продолжалась не более пяти минут, но мне, из-за повышенного содержания адреналина, показалось, что прошел целый час с того момента, как я поднял свой рюкзак с запыленного асфальта. Стресс начинал брать свое. В конце концов, пришла и моя очередь. Я положил перед дежурным офицером свой военный билет, а он — проверив данные и мимоходом глянув на мой идентификатор — отчеркнул меня в мобилизационном списке. Документы мне отдали, прибавив к этому еще пояс с пистолетом, патроны и запечатанный конверт с тем же самым идентификационным номером, что был у меня на груди.

— Автобус D, — лаконично сообщил мне дежурный офицер, и это были единственные произнесенные им слова.

Он взял документы следующего солдата, я же прошел между столами, перекинув пояс с оружием через плечо, и направился к стоявшему довольно далеко темно-оливковому междугородному автобусу. На его заднем стекле кто-то криво приклеил листок картона с намалеванной буквой «D». Я шел медленно, рассматриваясь по плацу. Как раз появилась новая группа микроавтобусов, и новая группа молчащих людей присоединилась к очередям. Тишина, порядок, профессионализм. Именно это отличало людей из специальных частей. Нас учили сдерживать эмоции в бою и немедленно выполнять приказы. Во время войны шанс выжить был только у дисциплинированных солдат, отсюда и отсутствие паники, столь типичной для частей срочной службы. Тем не менее, несмотря на подготовку, я испытывал нарастающее нервное напряжение. Что-то происходило, причем, очень крупное и серьезное, раз нас свезли сюда в таких количествах и в такой спешке. В данный момент на плаце находилось около двух взводов мобилизованных военнослужащих, а ведь мы были всего лишь маленьким звеном в долгой цепи военной машины. Самое же паршивое, что мне никак не удавалось дотумкать, зачем вообще объявили мобилизацию. Ведь Польша не была втянута в какой-либо вооруженный конфликт, во всяком случае, никто ни по радио, ни по телевидению об этом не говорил. В наши местные новости я особо и не верил, но буквально несколько часов назад смотрел сообщения CNN. Эта неделя была и вправду спокойной. Не произошло ничего такого, что могло бы вырвать людей из домашнего уюта и, без единого слова объяснений, внедрить их в армейские ряды. Эта тайна через пару минут тайной быть перестанет, тут уж я был уверен на все сто. Тем не менее, тянущееся ожидание объяснений, что ни говори, заставляло нервничать.