Лэнс Паркин - Доктора Бесконечности

— Брешь, которую ТАРДИС Савара пробила в пространстве-времени, позволяет ему наблюдать и в какой-то степени вмешиваться.

— Ты давно здесь?

— Когда мы видим сон, это длится всего лишь секунду или две. Мы можем видеть сны, которые кажутся бесконечными, но все они происходят за секунду.

— Это не совсем так, — поправил её Доктор. — Фаза быстрого движения глаз, в которой мы видим сны, может продолжаться до часа-полутора за ночь.

— Но ты понял, что я имела в виду? — спросила она. — Ты понимаешь, что я не могу понять, пробыла ли я тут один день или тысячу лет.

— Омега изменился с тех пор, как ты его знала?

— Он не безумец.

— Я не об этом спросил.

Она медлила, чувствуя на себе его взгляд.

— Он всё это время был заперт тут.

— Я не об этом спросил.

— Нет. Нет, он не изменился.

— Он всё ещё любит тебя?

Облачённая в перчатку рука потянулась к зеркалу, пытаясь прикоснуться сквозь стекло к её лицу.

— Меня он сюда взял не поэтому.

— Нет?

— Он взял меня сюда из-за тебя. У тебя есть то единственное, что ему нужно. Свобода.

— Я вообще не понимаю, почему он тут заперт. Если у него есть возможность создать всё это, он должен быть способен соорудить выход.

— Нет.

Доктор остановился:

— Да ладно, если рутане могут преобразовывать вещество в антивещество, то и Омега тоже может.

— Всё не так просто. Эта вселенная существует исключительно потому, что такова его воля. Без его сознания она исчезнет.

— Поэтому он не может уйти, потому что не может сделать последний шаг, какая-та часть его должна остаться.

— Правильно, — сказала она. — Я не понимаю, почему он вообще хочет отсюда выбраться. Тут очень красиво. Он тут бог!

Доктор посмотрел вверх:

— Он хочет выбраться отсюда потому, что небо неправильное.

Она посмотрела вверх и тут же нахмурилась:

— А я этого раньше не замечала.

Омега вздохнул. Небо было невозможно синее, а облака выглядели так, словно их нарисовали большой кистью. Проблема была не в цвете, а в форме. Казалось, что небо и облака нарисованы на внутренней поверхности огромного купола, который загибался и уходил за горизонт. Не было ощущения того, что находишься за пределами помещения.

— Есть солнечный свет, но нет солнца, — сказал Доктор.

Омега знал об этом. Свет падал сверху, но у него не было источника, и тени лежали в разных местах под разными углами.

— Всё это создано из его мыслей, и по прошествии такого времени он забыл, как выглядит небо, — сказал Доктор. — Поэтому ему и нужно вырваться. При всём своём могуществе он бессилен.

Нет, — подумал Омега. Нет, не поэтому. В любом творчестве всегда есть разочарование. Самые совершенные скульптуры, портреты и поэмы не совсем те, какими их задумывал художник. Иногда отклонения незначительны, временами они даже полезны, создавая ненамеренный смысл, новое предназначение. Но гораздо чаще идеальная форма остаётся запертой в сознании. Даже здесь, где не было ничего, кроме его мыслей и снов.

Омега помнил небо. Он помнил лучи солнца на лице, проплывающие облака. Но не мог их воссоздать.

Он закрыл глаза и опустил голову. Когда он снова посмотрел в зеркало, там было изображение вселенной вещества. Это был кабинет — светлый и просторный. Из него открывался вид на огромную статую молодого мужчины, державшего подмышкой шлем скафандра. Это был мужчина с твёрдым, исполненным надежды лицом, который вот-вот должен был заложить славное будущее, частью которого он не станет.

Большой колокол Паноптикума пробил восемь колоколов. Кастеляну Ворану было неудобно в его кресле.

Он был всего лишь исполняющим обязанности Президента, и считал плохим вкусом занимать президентский кабинет, особенно с учётом того, что занимать эту должность ему предстояло всего пару часов. Но так было утром, а сейчас хирург Гратнол советовал Президенту отдохнуть как минимум один день. Рана была несерьёзная, но Президент был в этом теле уже больше тысячелетия. Рана была недостаточным поводом для полной регенерации тела. Кастелян лишь сожалел, что Президент не выбрал более удачного времени, чтобы попасть под нож.

Из этого кабинета он мог смотреть на Паноптикум и видел людей, собравшихся у подножия статуи Омеги. Наверное, если спросить у них, зачем они там собрались, они и сами не смогут ответить. Омега возвращался, народу было нужно выразить свои чувства по этому поводу, разобраться в них. Кастелян думал о том, не останется ли он без работы. Когда вернётся Омега, ему, несомненно, предоставят место в Верховном Совете. Его почти наверняка изберут Президентом — какой из колледжей будет против? Отменит ли Омега старые институты, или же попытается работать в их рамках?

Так это, значит, «перемена»; это то, о чём все эти годы говорил Доктор. Возможность выигрыша, вероятность проигрыша.

В качестве исполняющего обязанности Президента Воран мог проконсультироваться в Матрице, но он не мог соединить с ней своё сознание напрямую. Ему нужно было самому сформулировать проблемы и найти их решения.

Самым важным было спасти Омегу, а для этого Галлифрею нужно придумать способ воссоединить связь с будущим, а затем победить жителей Спицы. Восстановление контакта со Станцией было вопросом сугубо техническим, и учёные были уверены, что к полуночи это будет сделано.

Способ обхода обороны Спицы существовал, Кастелян не сомневался в этом, но этот способ нужно было ещё найти. Раньше повелители времени воевали, и во многих случаях одерживали победы над гораздо более сильными противниками, чем они сами. Но со времени Марнала это был первый случай, когда была необходима такая демонстрация силы, раньше ключом к победе всегда была подготовка. Повелители времени всегда старательно собирали разведывательные данные. Они никогда не позволяли себе воевать, не узнав всё о своих врагах. В этом была Ошибка Марнала.

Однако было мало врагов, способных пережить удар чёрной звездой, а в рукаве у повелителей времени было ещё много других козырей.

Кастелян переживал лишь о том, что Доктор мог обречь их на вымирание. С закрытыми вратами времени не было возможности узнать, что происходит в будущем. Аккумуляторы Станции уже должны были сесть. Магистрат изобретателен, он придумает, как спасти команду, в этом Кастелян был уверен. Но они там будут одни, без защиты. Имея в своём распоряжении Эффект и целый день на подготовку, те, кто был на поверхности Спицы, могли сделать со Станцией всё, что им было угодно. Если так, они смогут определить происхождение Станции и тоже нанести удар, за несколько часов до запуска чёрной звезды.

Ударивший ножом Президента — лорд Савар — был взят под арест, но не говорил ничего внятного, только свои обычные причитания.