Ричард Ловетт - Фантомное чувство (сборник)

Реактивные ранцы остались у входа, поэтому у нас не было иного выхода, кроме как положиться на местную гравитацию. Стоявший позади нас Рудольф оттолкнулся — слишком сильно, разумеется, — пустившись вдогонку за пистолетом, и все еще ругался где-то над нами, когда гравитация наконец-то заработала.

Пока мы опускались к ядру, я разглядела, что на скале все же осталась отметина. Там, где в нее ударил дюбель, появилась ямка с радиальными трещинами. Значит, ядро состояло из очень твердого, но хрупкого материала.

— Можешь взглянуть на него вблизи? — спросила я. Зрение у Флойда с годами стало хуже, и хотя у моей камеры в костюме имелся трансфокатор, ближе — всегда лучше.

Из результатов сканирования я знала, что плотность ядра примерно такая же, как у гранита, но меньше, чем у типичного железо-никелевого астероида. Теперь, включив увеличение, я увидела стекловидную поверхность с многочисленными крошечными порами.

Однажды мне довелось посмотреть на фото такой поверхности…

— Вот это да! — воскликнула я. — Кажется, это… И тут картинка смазалась.

Мне хватило секунды понять, что произошло. Секунду назад я смотрела и глазами Флойда, и через камеру. Затем изображение в его глазах померкло, а камера дернулась — сперва резко вперед, к скале, затем обратно, с паутиной трещин перед линзами, потому что щиток шлема Флойда ударился о скалу и срикошетил, как это произошло с пистолетом. Были и звуки: глухой удар, потом медленное шипение, которое я продолжала слышать поначалу ушами Флойда, а затем и через микрофон в шлеме, когда догадалась к нему подключиться.

Первое, что мне пришло в голову — гейзер. Затем — на нас что-то упало. Но здесь, почти в невесомости, это «что-то» упало слишком быстро.

Я и без телеметрии могла сказать: Флойд без сознания. То, что я могла слышать его ушами, означало одно: его барабанные перепонки и слуховые нервы не пострадали. К сожалению, Флойд на это шипение не реагировал.

Долгое время могло показаться, что это повторение событий, произошедших на Энцеладе — достаточно долгое, чтобы дать мне возможность поразмышлять над иронией ситуации: настойчивое стремление Флойда встретиться лицом к лицу с собственной фобией вынудило меня войти в слишком тесную связь с событием того типа, которого я больше всего опасалась — какое бы чудо оно ни сотворило в первый раз. На этот раз я не была слепа. Нашлемный фонарь работал, хотя 2,619 секунды я не видела ничего, кроме скалы. Флойда что-то ударило сзади и, несмотря на то, что удар о скалу опять заставил его тело вращаться, понадобилось именно столько времени, чтобы прежнее сзади оказалось перед глазами.

Поразительно, как много времени спрессовано в две секунды. Обычно я подстраиваю скорость мышления, чтобы она соответствовала окружающему. Это не означает, что я реально меняю скорость обработки данных — она определена моими процессорами. Это состояние больше похоже на неторопливое чтение книги или просмотр видео в реальном времени. Оно позволяет мне не убегать мыслями вперед и помогает разговаривать с людьми так, как они разговаривают между собой.

А теперь я включила полную скорость.

Видели в фильмах эпизоды, когда время словно останавливается? Так я воспринимаю мир, когда концентрирую внимание. Вообразите: у вас есть неделя подумать о том, что сказать или сделать дальше. Однако сейчас мне делать было нечего — только ждать, пока тело Флойда повернется. И я потратила ожидание с пользой — написала алгоритм маскировки трещин на лицевом щитке перед камерой, чтобы они не мешали видеть, когда появится картинка, достойная внимания.

А увидела я в конце концов Рудольфа с дюбельным пистолетом в руке. От пистолета все еще тянулся спутанный шнур с дюбелем на конце.

Пока я ждала, у меня было много времени рассчитать силу нанесенного им удара. Выстреленный из пистолета дюбель как раз и мог ударить с такой силой, хотя если бы Рудольф сделал все правильно, а не с большого расстояния, дюбель сейчас оказался бы у Флойда в мозгах, и начатая Рудольфом игра подошла бы к концу. Она в любом случае уже выглядела законченной. В свете фонаря я заметила туман и сперва решила, что это оледеневшие частички воздуха, вытекающего из трещин в шлеме. Но затем прибавила увеличение и заметила на костюме Рудольфа красные пятнышки.

К счастью, «умная» ткань подшлемника Флойда уже прилипла к его коже, герметизируя рану. Вместе с вакуумным «прижиганием» это настолько хорошо остановит кровотечение, что теперь для отделения костюма от черепа потребуется хирургия. Разумеется, если он до этого не умрет от обморожения. Немало астронавтов выжили, получив глубокие раны на руках или ногах. Правда, замерзший мозг — совсем другое дело.

Но вряд ли ему светило прожить настолько долго, чтобы умереть по этой причине. Рудольф уже отыскал защелку для отделения шнура от пистолета, и хотя в нем было всего два заряда с дюбелями, у Флойда в рюкзаке лежали запасные. И даже без зарядов пистолет мог стать неплохой дубинкой. Сейчас Рудольф дрейфовал, но он бросится на нас, как только сможет оттолкнуться. Я прикинула: у нас есть около тридцати секунд, пока он не получит такой шанс — тридцать вечностей для размышлений, но совсем немного времени, чтобы сделать что-либо. Может быть, получить возможность смотреть, как на тебя надвигается смерть, в конечном счете ненамного лучше, чем не знать о ней.

Первым делом я попыталась привести Флойда в чувство. Но после сильного удара по голове за несколько секунд в себя не приходят. Теперь все зависело от меня.

Я дала себе две секунды на обдумывание возможных вариантов действий и нескольких не очень возможных: много времени для размышлений, но недостаточно информации для практических выводов. Рудольф обнаружил то, что искал, и теперь хотел убить нас, чтобы сохранить секрет. Он облажался, и это означало, что он не профессиональный убийца. Но тем не менее Рудольф предпочел избавиться от нас, а не купить наше молчание, значит, он или сразу не намеревался делиться, или не был уверен, что мы выполним свою часть договора. И я не должна оставить ему иного выхода, кроме как заключить с нами сделку.

Я потратила еще десять секунд, пытаясь установить связь с компьютером его костюма. Эта штука могла использовать всего около тысячи каналов связи, но переключаться с канала на канал можно только в реальном времени, и я выполнила около четырехсот переключений, пока не подобрала нужный.

Установив наконец-то связь, я наткнулась на облегченную версию той же программы-сторожа, которая охраняла систему в его капсуле. Этого следовало ожидать. Рудольф был помешан на безопасности. Даже в рюкзак богача был встроен голосовой замок с радиоуправлением. Его рабочая частота оказалась двести двадцать шестой при подборе каналов.