Дмитрий Шадрин - Поступь титана

— То есть опять все упирается в реконструкцию космической станции?

— Знаете, прежде чем тратить 400 миллиардов кредитов на реконструкцию, сначала надо убедиться, а будет ли у нас столько клиентов, чтобы они могли хотя бы оправдать годовое обслуживание, не говоря уже о том, чтобы вернуть вложенные средства.

— Если у нас будут клиенты, то мы сможем вернуть все потраченные средства.

— Будут клиенты? А сколько Вы хотите брать за замену тела?

— Сто миллионов кредитов.

— Да Вы с ума сошли!

— Что? Это передовая технология. Люди получат возможность продлить свою жизнь.

— Продлить на сколько? На двадцать лет? А потом опять поменять тело? Десять замен и миллиард в кармане? Где вы найдёте столько клиентов, и кто вообще согласится на такую операцию? Люди нам не верят, а всё что мы показали — считают откровенным мошенничеством. Кроме того Круглов угробил кучу народа и нанёс непоправимый ущерб нашей репутации.

— Разве мы не сможем найти клиентов, готовых заплатить такую сумму?

— Может, и сможем, но таких клиентов будет очень мало. Надо наоборот повысить производство и резко снизить цены.

— И насколько снизить?

— В десять раз. Одна замена будет стоить десять миллионов.

— Но это в десять раз меньше? Так мы не сможем окупить даже станцию, не говоря уже о модернизации!

— Сможем, если станция будет работать десятки лет, и будет принимать не двадцать человек, а несколько сотен. Тогда мы привлечём сотни, и даже тысячи клиентов, а наша станция будет иметь стабильный доход.

— И как мы привлечём сотни клиентов, если никто не хочет нам верить?

— Надо рассекретить технологию, если всё равно нет никакого экономического смысла её красть.

— Нет. Надо принять компромиссное решение. Надо пустить журналистов на станцию, но не показывать всё. Оставить самое важное в секрете, а самое зрелищное показать — сказал Роман.

— Это интересный ход. А как быть с подмоченной репутацией? Как быть с людьми, убитыми Кругловым? — спросил я.

— А Вы что не понимаете? Превратите лимоны в лимонад! — сказал Артур.

— Чего?

— Но это прям, по Карнеги. У Вас есть проблема, Вы можете проблему повернуть в свою сторону. «Если судьба даёт тебе кислый лимон, то сделай из него лимонад!»

— И что это означает?

— А то, что если Круглов убил 300 человек, то у этих убитых есть родственники или друзья. Объявите, что поменяете тело одному из родственников убитого. То есть Вы поменяете 300 тел! Как Вам такая реклама? Настоящая гуманитарная акция и никто не будет против! — сказал Артур.

— Ну, вопервых, не 300, а 315. А вовторых, при нынешнем развитии нашей технологии они получат новые тела лет через 15 — сказал Артём.

— Не обязательно менять всем и сразу. Тем более мы всё равно будем модернизировать производство. Главное объявить об этом, составить список, установить очерёдность и потихоньку начать менять тела. Установим квоту. Например, если берём одного человека из комитета, то берём одного или двух коммерческих клиентов. Так мы улучшим имидж компании и сможем хотя бы вернуть деньги за обслуживание станции.

— Хороший план. Так мы сможем постепенно вернуть себе доверие клиентов и начнём зарабатывать.

— С этим разобрались. Теперь что касается лоббирования. Какие есть идеи? — спросил я.

— В России существуют четыре крупных политических партий: «Общая Россия», «Достойная Россия», «Коммунистическая Россия» и «Либеральная Россия». У нас есть выход на все политические партии. «Общая Россия» — это партия власти. Деньги, которые они требуют за лоббирование — просто непомерны — сказал Роман.

— И сколько они хотят?

— Триллион кредитов сейчас, и по сто миллиардов кредитов каждый год, после постройки заводов.

— Ничего себе! Таких денег у нас нет.

— Вот именно. «Достойная Россия» и «Коммунистическая Россия» деньги они конечно возьмут, но у них низкий рейтинг, и голосов в парламенте мало. Я, предлагая основную ставку сделать на «Либеральную Россию». У них высокий рейтинг, и с каждыми выборами становится всё больше. Если мы дадим им денег, то они смогут принять нужные нам законы. А если нам не хватит голосов, то можно подкупить отдельных депутатов, а не всю фракцию.

— Хорошо. Давайте попробуем через «Либеральную Россию» — сказал я.

— В этом и проблема.

— Что опять?

— Лидер «Либеральной России» Кайдановский Владимир Владимирович довольно эмоциональный человек. Он старый политик и давно возглавляет партию, которую сам и создал. Но договорится с ним, о чём либо — крайне сложно.

— Устройте мне с ним встречу. Я постараюсь его переубедить.

— Хорошо. Постараемся это сделать.

— Ладно. На сегодня всё расходимся по своим комнатам, а завтра ровно в девять встречаемся в офисе.

Прошла неделя с этого разговора. Мы понемногу стали обживать свой новый дом. С утра мы просыпались, завтракали, а потом ложились в капсулы и «оказывались» у себя дома в постели. Там находились наши аватары. Аватары одевались и шли на работу, или по своим делам, если был выходной день. Вечером аватары возвращались домой, и «ложились спать». Аватары отключались, а мы снова оказывались в убежище. С каждым днём Марта становилась всё более грустной. Я долго пытался понять причину её грусти, пока не вызвал её на разговор.

— Марта, что случилось? — спросил я у неё.

— Ничего всё нормально — ответила она.

— Нормально? Я же вижу, что это не так. Тебе чтото не нравится, но ты не хочешь сказать прямо.

— Да всё хорошо — сказала она, но вышло это неубедительно.

— Говори. Я тебя слушаю.

— Всё странно.

— Что странно?

— Утром ты ложишься в капсулу, и я целый день тебя не вижу. Я тут как в тюрьме, где даже поговорить особо не с кем. Тогда я ложусь в капсулу и оказываюсь с тобой рядом. Но тогда я не могу видеть своего ребёнка! Я разрываюсь между Вами и не знаю, как поступить.

— Абсолютно с тобой согласен! Мне тоже очень трудно привыкнуть к этой ситуации. Сейчас ты находишься в Москве, а через секунды ты уже оказываешься в подземном бункере в Сибири. Мне кажется, ещё пара месяцев такого режима и я просто сойду с ума.

— Может можно чтото сделать с этим?

— Сделать? Но мы же с тобой сами приняли это решение. Кроме того Воронин сказал, что наша психика быстро адаптируется к этому и через месяц мы к этому привыкнем.

— Месяц? Мне кажется, ещё неделя и я начну потихоньку сходить с ума. Разве нельзя ничего сделать?

— А что ты предлагаешь? Всё бросить?

— Нет. Конечно, нет. Но разве нет другого способа это сделать? Чтобы мы были в безопасности, и в тоже время могли быть вместе?

— Я не знаю. А что ты предлагаешь?

— Почему бы нам не жить там, полной жизнью, и не возвращаться сюда?