Алексей Корепанов - Стрелы в полёте

Дима казался задумчивым и погруженным в себя, Сергей к нему особенно не приставал, тоже занятый своими мыслями – а пищи для размышлений было больше чем достаточно, и так они и ехали, думая каждый о своем – возможно, об одном и том же, – под обычную болтовню ди-джеев в радиоприемнике, перемежаемую в меру глупыми песенками. Небо вновь было серым, ночной морозец сменился изморосью и казалось, что длинная и влажная эта горе-зима не кончится никогда, и никогда в этих унылых краях не зазеленеет трава, согретая ласковым солнцем. Не было ласкового солнца – и вот уже который год все тянулись и тянулись неласковые невеселые времена…

Сергей все-таки задал вопрос, который возник у него еще накануне, когда он слушал рассказ Димы о Лемурии, Гиперборее, Кецалькоатле и других историко-эзотерических премудростях, но так и остался невысказанным:

– Вот ты специалист, Дмитрий Саныч, историк-аналитик, да? Сам говоришь, десяток собак на этом съел. А как же ты не догадался, что твои видения – именно об Атлантиде? Ну, ладно, я не мог ничего понять, или Большевик… Но ты-то ведь мог сообразить?

– Очень даже может быть, – отозвался Дима. – Но дело в том, что я не собирался ничего анализировать, отметал с порога, отгораживался, как мог. И думать даже об этом не хотел. Понимаешь, Сергей, я считал, что это у меня просто сдвиг на профессиональной почве. Так что я только глаза закрывал и стены возводил. И довольно успешно.

– Понятно, – кивнул Сергей. – Тогда еще один вопросец. Ты меня вчера своими рассуждениями насчет истории весьма озадачил. Я раньше просто как-то не задумывался… Вся древняя история – выдумки… А чему же нас в школе учили? Древний Египет, Греция, Рим – не было их, что ли, на самом деле? А раскопки? А памятники разные исторические? А то же римское право, которым мне целый семестр голову морочили… Подделка? Так ведь по этой твоей теории получается?

– О, это очень долгий разговор – лучше его сейчас не заводить, – неохотно ответил Дима. – Нет настроения. Я сейчас о другом думаю. А вообще так называемая школа «новая хронология» проанализировала и обработала массу хронологических таблиц и первоисточников и выявила множество дубликатов исторических событий и династий. То есть практически все в них полностью совпадает. Не выдумывалась история, а дублировалась. Например, сравнили новозаветные тексты и династии Древнего Египта и получилось, что история египетских фараонов – это повторение, переписывание истории предков Христа. Или, скажем, взяли династии Римской империи и империи Карла Великого и выяснили, что на графике они зеркально отражаются, одна из династий – как бы призрак другой. И такого полным-полно. То есть, на деле-то это одна династия, а ее разнесли во времени, продублировали, и один, так сказать, экземпляр приписали к прошлому, а другой оставили на своем месте… И Библия в современном виде была закончена лишь в шестнадцатом веке… А, давай пока не будем об этом, у меня сейчас голова совсем другим занята. Меня беспокоит, что мы идем, как овцы на заклание… – Дима махнул рукой и замолчал.

Сергей не стал возражать – спор был бы абсолютно беспредметным. Дима исходил из худшего… но почему всегда нужно исходить именно из худшего?

– А вообще с полной уверенностью ничего утверждать нельзя, – вдруг снова заговорил Дима. – ЧтО было, как было… Знаешь такой стишок шуточный: «Что было, то было, ведь как-нибудь да было – никогда так не было, чтоб никак не было»… Вот если бы присутствовать там, в то время, и все видеть собственными глазами… Деревянного коня под стенами Трои… «И ты, Брут…» Поединок Пересвета с Челубеем, или Темир-мурзой… – Он повернул голову к Сергею. – Если после Ритуала действительно появится возможность вернуться в Атлантиду – интересно было бы вернуться… Ч-черт, Атлантида, праистория! Это же изумительно! Но будешь ли ты помнить о себе, теперешнем, о нынешних временах? Ведь вновь в младенца превратишься, ведь так Гость говорил? А если мир изменится и ты останешься здесь – опять же, будешь ли помнить, что было до Ритуала и как было до Ритуала? Вот ведь вопрос! Боюсь, ничегошеньки мы не вспомним – ни в том, ни в другом случае. Обидно…

– Может быть, Гость знает?

– Для Гостя главное – чтобы Ритуал обязательно состоялся. Ради этого он подтвердит любые предположения, которые нас устраивают.

– Ну почему ты считаешь, что он заведомо плох?

– Не знаю, – Дима вздохнул. – Просто чувствую. Он, может, и не плох, просто у него свои интересы. Я уже об этом говорил, и еще я говорил, что буду счастлив, если заблуждаюсь. Но ты знаешь, Сергей, я не вижу в истории подтверждения известного тезиса Вольтера насчет того, что все к лучшему в этом лучшем из миров. И готов оспорить поговорку: «все что ни делается – к лучшему». Никаких таких особенных высот мы не достигли, и зла сейчас в мире, как минимум, не меньше, чем тысячу лет назад. Идем мы куда-то не туда…

Сергей покосился на Диму, задумчиво глядящего на ныряющее под колеса дорожное полотно:

– А куда нам нужно идти?

– А это никому неведомо, кроме Бога – как сказал Сократ в изложении Платона. Об этом можно говорить и говорить. Слова, слова, слова…

– Все равно предпочитаю быть оптимистом, – заявил Сергей. – Иначе от тоски удавиться можно.

– Что ж, оптимизм – это хорошо, – уныло согласился Дима. – Господь ведь тоже, небось, был оптимистом, когда создавал этот лучший из миров… Хотя, возможно, создание нашего мира было для него наказанием.

Сергей лишь молча покачал головой. Историк-аналитик, судя по всему, в жизни был изрядным занудой. И как его студенты терпели?..

Доехав до автобусной остановки у санатория, они свернули с трассы и, миновав свежепостроенную автозаправочную станцию, направились по обледеневшей грунтовке вдоль заснеженных полей к виднеющемуся в низине селению. Пробежали мимо неказистые домики, летние кухни, сараи и огороды – и вновь потянулись с обеих сторон безжизненные поля. Сергей вдруг представил себе, как бы это выглядело с высоты – одинокая точка «жигуля», ползущая по серо-белым пустынным пространствам, подобным отражению такого же серо-белого неба, готового в любой момент обессиленно обрушиться с высот – и у него почему-то сжалось сердце.

Память не подвела Большевика – координаты он дал точные: очень скоро они выехали к высокому берегу поросшей камышом речушки Тьмаки и, свернув налево, по едва заметным обледеневшим колеям добрались до редкой дубравы. Черные дубы оккупировали пятачок над излучиной, толпясь над обрывом, словно когда-то приковыляли сюда с полей в надежде перебраться на противоположный пологий берег, да так и не решились, и пустили здесь корни, обосновались, казалось, на века, не ведая, что речка год за годом подтачивает грунт, и суждено им когда-нибудь сползти с высот в коварную воду.