Сергей Рублев - Начало тьмы

— Как это? — не понял координатор.

— Ну… В обычных реакторах вещество находится внутри…

— А-а! — догадался Отари, — у вас, значит, снаружи… Но ведь это целый океан? Или чуть поменьше?

Человечек пожал плечами, отчего поношенный синий комбинезон встопорщился на спине горбом:

— Да… — печально сказал он, — объем около куба… Но пока вот ничего не получается…

— А что должно получится?

Тот удивленно поморгал:

— Ну как что — ПУВ и должен… Постойте, а вы имеете право…

— Имею, имею, — без зазрения совести успокоил его Ило, незаметно оглядывая просторную полусферу, — уж что-что, а право я имею. Как координатор экспедиции, я даже обязан знать о направлении работ каждой лаборатории… А у вас тут недурно все скомпоновано!

Человечек покраснел от удовольствия и неловко переступил с ноги на ногу:

— Вообще-то… Я тут совсем недавно — только налаживал…

— Значит, эти штуки еще не работали?

— Я… я не знаю… Может, и пробовали… Но регулярных сеансов не проводилось… То есть — здесь!

Отари солидно кивнул, скрывая растерянность. Экспериментировать с частью океана! До такого он не додумался. Да зачем это? Полностью управляемое вещество — как это, полностью? И зачем строить такой странный реактор навыворот?

— Кто руководит проектом? — спросил он и по расширившимся глазам собеседника понял, что совершил ошибку.

— Это же профессор Бронтом! — почти в ужасе вскричал маленький техник. Надо было срочно спасать свое реноме, и Ило бросился отыгрывать упущенное:

— Ну конечно! Но я ведь спросил, кто непосредственно руководит лабораторией. Может, вы?

Такая агрессивность принесла свои плоды — человечек замахал обеими руками, открещиваясь от столь высокого и незаслуженного звания:

— Нет, нет, конечно не я — Мур Аллен, хифиз шестого ранга… Вы не знакомы?

Разговор пора было заканчивать, это ясно. Отари неопределенно отозвался о хифе — можно было понять так, что он знает его, а можно и наоборот. Энергично высказав свое восхищение столь блистательной обстановкой, Отари проворно удалился, провожаемый польщенным наладчиком — нечасто простому технику удается так запросто поговорить с координатором. На секунду Ило представил себя на его месте — и ведь если бы не счастливый случай в лице аттестационной комиссии, он был бы на нем со стопроцентной гарантией. Выходя, Отари, попытался отогнать от себя мысль о том, что было бы, не будь этой случайности…

Он помнил, как это было. Помнил, как издевались над ним сослуживцы за попытку вырваться из раз и навсегда предначертанного удела… Помнил скучные лица членов комиссии — они объездили к тому времени полфедерации, выполняя программу отбора этих несчастных двух процентов, и не ждали сюрпризов от очередной промышленной окраины. Он использовал тогда свой шанс — единственный, который удосужилась предоставить ему судьба. На следующий год программу закрыли…

Профессор Эш Телал Бронтом был в ярости.

— Кто позволил вам самовольно проникнуть на станцию?! Откуда вы взяли самолет?! Черт возьми, я вас выгоню с планеты!

Отари молчал. Все получалось донельзя глупо и как-то не по взаправдашнему. Его взяли (взяли!) прямо у лифта. И теперь тот самый молоденький охранник, дежуривший у входа, негодующе косился на него, испуганно вздрагивая от выкриков…

Помещение рабочего кабинета было невелико, и гран-эрмиер использовал его на все сто процентов — Отари едва успевал следить за его перемещениями. Стоящие рядом молодцы из внутренней охраны только втягивали головы в плечи, когда он пробегал мимо. Но вот он остановился перед начальником охраны:

— А вы? Чем занимались, спали?! База превратилась в проходной двор, а ваши бездельники знай похрапывают!

— Но… Задача была — только сверху… — попытался было робко возразить начальник, здоровенный верзила лет пятидесяти с нашивками космической полиции. Но был смят и растоптан, как кролик носорогом:

— Что?! Молчать! Ты у меня поговоришь — на дно захотел?!

Отари с любопытством наблюдал, как лицо верзилы бледнело и покрывалось бисеринками пота. Что это за угроза такая, от которой меняются в лице даже испытанные «копы»? Между тем Бронтом устало отдувался после припадка гнева — махнув рукой, он отпустил запуганных стражей и уселся в кресло. Отари не сомневался, что теперь охранники будут денно и нощно стеречь вверенный объект, а к координатору относиться как к личному врагу. Ловко, ничего не скажешь!

Отерев лоб платком, Бронтом обратился к нему неожиданно спокойным тоном:

— Я же предупреждал вас — не вздумайте мешать! Сейчас вы возьмете свой самолет и отправитесь назад… И будете сидеть в поселке до конца контракта.

— А есть ли у вас такое право? — елейно поинтересовался Отари. Профессор наградил его свирепым взглядом:

— Право? Это совершенно не важно — вскоре для таких, как вы, это понятие потеряет всякий смысл!

Эти слова обдали Ило холодом неприкрытой, хотя и непонятной угрозы.

— Охрана подчиняется мне, и я дам приказ не пускать вас ни на одну из баз… А так же не выпускать с острова вообще! Я не буду рисковать — следующий корабль придет только через полгода… — он резко оборвал фразу, оставив Ило самому догадываться, что скрывалось за ней. Подумав, он спросил:

— С какого именно острова?

Профессор слегка опешил:

— Что значит — с какого?

Отари объяснил:

— Я просто хотел бы уточнить формулировку — не с острова, а с островов. Ведь их несколько?

— А вам-то какая разница?

— Я хотел бы иметь возможность исследовать острова — раз уж мне нельзя работать по специальности…

Такое примерное послушание умилило диктатора:

— Ха! Вы благоразумнее, чем я думал. Пожалуйста! — он сделал широкий жест рукой. — Катайтесь! Развлекайтесь, устройте себе каникулы — напоследок!

Отари намеренно пропустил мимо ушей последнее слово — сейчас его целью было расстаться с руководителем экспедиции с наименьшими потерями. И как можно дольше держать его в приятном заблуждении.

…Но еще одно испытание, совершенно неожиданное, предстояло выдержать ему перед тем, как покинуть негостеприимную базу. Разговор был завершен, и он повернулся было к двери, когда Бронтом остановил его:

— Кстати, вы ведь знакомы с Инар?

— С кем?

— С моей племянницей?

Отари лишь пожал плечами. После всего — и эта девчонка? Бронтом усмехнулся и коснулся сегмента вызова — на одном из экранов тут же появилась знакомая рожица в бледных веснушках. Длинные ресницы широко раскрытых глаз — хлоп, хлоп… И открытое обожание, устремленное на великого дядю! Это больно царапнуло Отари, как какая-то вопиющая несправедливость — Эш Бронтом, холодный и явно жестокий, как предмет обожания?