Сергей Рублев - Начало тьмы

— Небось, там за вами бегала целая орда поклонниц — как же, координатор…

— Не замечал, — хмуро отозвался Ило, пытаясь отвести от нее взгляд — вызывающе короткий ярко-красный халатик вызывал в памяти корриду. Оставалось только замычать, как быку… А девушка явно была в прекрасном настроении — пританцовывая и напевая, она мгновенно исчезла в своей комнатке, и оттуда донесся плеск и фырканье. Не успел он подняться и как следует размять затекшие ноги, как она уже выскочила оттуда в своем комбинезоне:

— Куда? А мыться? — улыбка была неотразима, и Отари вновь почувствовал сухость в горле:

— Кхм… Спасибо… — и он неуклюже заковылял к двери. Инар смотрела на его ноги расширившимися глазами:

— Как вы ходите?!

Отари остановился, непонимающе посмотрел вниз:

— Как… Как и вчера.

Инар чуть покраснела (видимо, вспомнив вчерашнее), но не дала себя сбить:

— Вы ведь их чувствуете, ведь так?

— Да… Занемели немножко… — начал Отари и остановился. Наклонился. Пощупал колени, потом дотронулся до ступней… Выпрямился, растерянно улыбаясь:

— Все в порядке. А я и забыл…

— Вот что, — затараторила Инар, — нужно все хорошенько проверить через медсистему, я сейчас приготовлю…

Отари круто повернулся:

— Медсистема? Значит, я на учете?

Инар замолчала. Потом начала густо краснеть. Пролепетала чуть слышно:

— Нет… Я… На свое имя…

Координатор мгновенно понял нехитрую механику обмана — девушка посылает сигнал о своем якобы недомогании, а затем подсовывает системе его. Дальнейшее, как говориться, дело техники. Вот только как поступил бы многомудрый «Эскулап», если бы вдруг обнаружил в «женском» организме расстройство… ну, скажем, предстательной железы? Представив всю несуразность дилеммы, Отари не смог сдержаться — согнувшись чуть не пополам, он зашелся в поразившем его, как молния, беззвучном хохоте — со всхлипыванием и утиранием слез…

— Перестаньте! Ну что это такое! — сердито закричала девушка — но Ило продолжал хохотать, не в силах остановиться, и мало-помалу ее тоже разобрало — вначале несмело хихикнув, она вскоре зашлась серебряным колокольчиком. Негромкий зуммер холодным лезвием перерезал смех, оставив после себя тишину. Двое заговорщиков испуганно уставились друг на друга. Инар пришла в себя первой:

— Это циркуляр… Идите к себе. Идите же! — и энергично подпихнула неуклюжего пациента к выходу.

…Отари, конечно, не ушел «к себе» — оставшись за дверью, он мог слышать все, что говорилось в рубке. Первым он услышал знакомый — и ненавистный — голос руководителя экспедиции, гран-эрмиера Эша Бронтома:

— Инар, сколько можно ждать? — проскрипел он, как всегда, без всякого выражения.

— Уже все, дядя… — что-то пискнуло, и рубка наполнилась голосами. «Понятно — ежедневное совещание…» Отари вслушался:

— …были ли сбои после аварии на восьмой? — голос главы экспедиции. Разноголосица отрицательных ответов — Бронтом подвел итог:

— Продолжать работу по плану. Информацию об отклонениях перевести в сигнальную сеть, гриф — «срочное оповещение»…

— Концентрацию… — заикнулся кто-то.

— Концентрацию — в первую очередь! — резко перебил Бронтом. Главы станций поутихли, когда начальственный баритон призвал к порядку. Началась обычная летучка — как и во всем цивилизованном мире, начальники докладывали о ходе неведомой координатору работы, попутно жалуясь на плохое снабжение, нехватку кадров, некомплект техники и чересчур сжатые сроки. Ревниво вслушиваясь в разноголосицу обсуждения, Отари с некоторым злорадством выявил для себя парочку явных упущений и множество мелких погрешностей, вызванных непрофессиональным подходом — даже не зная сути дела, он мог бы процентов на десять повысить его эффективность. Несмотря на злорадство, его не покидала и грусть — его место было там, в гуще событий, переплетении интересов и идей… А вместо этого приходиться подслушивать у двери.

Он встрепенулся, когда очередь дошла до эрмиера «Бронзовой» — знакомый гнусоватый голос поведал о размерах повреждений и принятых мерах, завершив выступление вдохновляющим заверением о полной готовности хоть сейчас продолжить плановые эксперименты. Сердитый голос Бронтома перебил его:

— А как дела с расследованием причин? Виновник не найден? Ну, это, шустрый… как его… Ило?

Видимо, опыт убедил его, что координатор так просто не сгинет. Начальник восьмой заюлил, оправдываясь тем, что в наступившей суматохе из-за поломок связи его приказ не был вовремя доведен до охранников, но, судя по всему, бывший координатор скрылся в трюме навсегда. (Значит, приказ-таки был — отметил про себя Отари). Показания свидетелей подтверждены Центром, что исключает возможность ошибки. «А что сейчас стоит Инар крикнуть: „А вот и неправда!“» — подумал Отари и невольно подобрался. Но Инар молчала, как и подобало скромной служащей. Неизвестно, о чем она думала, но это молчание давало надежду на то, что она начала сомневаться в тех, кто руководит ею. «И в своем ненаглядном дядюшке», — с неожиданной горечью подумал он. Но эрмиер экспедиции так просто не сдавался — как будто догадавшись об этих мыслях, он властно перебил их, заканчивая совещание на высокой ноте: «Времени осталось мало, и потребуется напряжение всех сил… Но мы справимся — если никто больше не допустит ошибок, как на „Бронзовой“… Контроль и еще раз контроль! Каждый человек на виду — слишком многое можно потерять из-за глупой мелочи… Конференция не остановиться перед ликвидацией Евгенической Службы, если увидит угрозу себе — „сыромозгие“ не видят дальше собственного носа, не понимают, что уже стали не нужны…»

Рубленые фразы звучали в тишине весомо и значительно — они невольно захватывали, несмотря на механически-бездушную интонацию.

«Генетические касты надеются на проект — мы не должны подвести…» — и, даже не сделав такой нужной здесь паузы, продолжил:

— На сегодня все. Повторяю задачи — седьмой и десятой подсоединить инфорсети к главному стволу — хватит вариться в собственном соку… Вспомогательным службам продолжить развертывание маяков на островах… Та-ак, что еще… — он продолжал нудно перечислять все дела, намеченные на сегодня, большие и маленькие, важные и не очень, вызывая этим лишь презрение профессионала — научная добросовестность не имеет ничего общего с размахом руководства, имеющим целью заставить работать мозгами всех . Педантичный ученый просто раздвинул стены своей маленькой лаборатории на весь мир, что ж, ему же хуже (миру, то есть). Но ощущения Отари были сродни тем, какие испытывал бы скульптор, видя, как из драгоценной глыбы мрамора неуклюжий резец выделывает пепельницы… Слова же о долге перед кастами не задевали душевного спокойствия координатора ни в малейшей степени — снобы генетических каст слишком далеки от серой массы «средняков» и освоителей, к которым он принадлежал.