Сергей Рублев - Начало тьмы

— Что, получили? — в тоне сквозило какое-то робкое торжество. Отари посмотрел на нее, постаравшись вложить в этот взгляд всю возможную тяжесть. Подождав, пока ее смущение не достигло апогея, он медленно произнес:

— Не получил. Ни черта! Этот профессор — какой-то узурпатор…

— И не какой не узурпатор! — обиженно воскликнула она, выпрямившись — Он мой дядя!

— Простите… — ошарашенно пробормотал Отари. Вот он и угодил впросак! Но кто мог предположить, что между холодным айсбергом Бронтомом и этой живой, как язычок пламени, девушкой есть что-то общее?

— Здорово он вас отбрил! — с нажимом продолжила она, суетливо протирая что-то на пульте. — Еще бы! Он из клана Телалов в пятом поколении! А я уже в шестом!

Все это настолько отдавало чисто детским желанием прихвастнуть, что Отари невольно улыбнулся.

— И нечего улыбаться! — вмиг рассвирепела она, снова превратившись в фурию с пронзительным голосом. По всему видно, она находилась под сильным влиянием дяди. Но что она делает на станции — ведь работа оператора не из тех, что пристала генетически продвинутой? Впрочем, эти вопросы занимали его недолго — ровно столько, сколько он позволил себе отдохнуть в мягком кресле.

…«Черепаха» уборщика, вызывающе жужжа, проехала чуть ли не по ногам; за ней тянулась блестящая полоса обновленного пластика. Отари понял, что его выживают. Уже у самого выхода он обернулся и встретился с взглядом больших серых… — да, серых! — глаз. Выйдя, он неловко усмехнулся и пожал плечами. Миниатюрная хозяйка станции позабавила его, но впечатление осталось какое-то смутное и тревожное. «А ведь я так и не спросил ее имени», — напоследок подумал он и вдохнул относительно свежий наружный воздух.

Ничего не изменилось — все та же тишина. Только солнце передвинулось — теперь лучи падали отвесно, и бесформенная тень путалась под ногами. Рассеянно улыбаясь, Отари шел назад. Вообще-то ему уже следовало приступить к делу, но настроение никак не хотело соответствовать серьезным мыслям. Ничего, успеется…

Замечтавшись, он только через некоторое время осознал, что не один — рядом отчетливо слышались чьи-то шаги. «Оказывается, он способен быть и деликатным…» — с удивлением подумал Отари. Серокожий плониец молча следовал за ним на расстоянии метров пяти. Увидев, что его заметили, он подошел ближе, вопросительно подняв глаза.

— Хорошо, что ты не ушел, — искренне приветствовал его человек, — я хотел с тобой поговорить.

Неизвестно, была ли это улыбка, но в блеске глаз Унома что-то изменилось, и лицо его больше не казалось таким твердокаменным.

— Д… да… Я, тоже (скрипучий тембр вновь поразил землянина своей несуразностью).

— …один — скучно, говорить — интерес… но…

— А почему ты один?

Уном сделал уже знакомый змеиный жест рукой и сказал печально:

— Я… плохой… Не так… все. — и посмотрел на человека, как будто проверяя действие своих слов. Отари только поднял брови — что тут можно сказать? Неизвестно, что значит «плохой» в понимании туземцев, но Уном ему нравился, а он привык доверять своим чувствам.

Дальше пошли веселее — после еще одной демонстрации возможностей браслета Уном пришел в дикий восторг и сплясал на куче гравия танец-пантомиму — пораженный Отари узнал в ней себя и, как ни странно, свой браслет в действии. Похоже, у плонийца была абсолютная зрительная память — Отари казалось, что он видит себя снятым на видео… Впечатление нарушали только плавающие облаком пепельные волосы, отзывающиеся на каждое движение смятенным волнением.

На подходе к поселку вспомнилось о важном и неотложном деле. И, следя глазами за белеющими домиками, он без околичностей задал вопрос:

— Уном, а есть ли у вашего народа лодки?

— М-м?.. — недоумение было неподдельным. Отари решил уточнить:

— Ну, то, на чем плавают по воде? — и махнул в сторону океана. Оживление плонийца сразу угасло, он отвел глаза и сказал:

— Н-не… знаю. Нет… Это — нет.

— Нет лодок?

— Н… нет — этого, — и он, не глядя ткнул гибким пальцем в сторону океана.

— Нет — этого? Чего — океана, что ли? — удивился землянин.

— Да! Да! Мы — здесь, там — нет! — Уном был категоричен, и в его тоне Отари уловил даже какую-то брезгливость. Этого координатор не ожидал — нет океана! На планете, девяносто девять процентов которой покрывала вода! Он внимательно присмотрелся к своему собеседнику — но нет, тот был серьезен. Список вопросов к Жюлю Кутюрфу был уже достаточно велик, и вот — еще один…

…В последующие два часа Отари выяснил очень многое, но среди этого, к сожалению, очень мало приятного для себя. Ходивший за ним тенью Уном только испуганно закрывал ладонями уши, когда ругань доходила до точки кипения. Координатор по очереди разругался со старшим диспетчером, инженером безопасности и главой программистов — всей управленческой группой Бронтома. Делал он это сознательно, а не от плохого характера — следовало сразу оставить в памяти след своего появления. Испортить отношения с гран-эрмиером он не боялся — судя по характеру, тот вряд ли прислушивается к чужому мнению. Подумав, Ило решил пройтись по эрмиерам станций — в конце концов, у них были права капитанов. Но ничего полезного, кроме знания названий баз, он не приобрел. Те семь начальников, с которыми он говорил, знать ничего не знали о нем и с подозрительным однообразием предлагали обратиться к главному — обозленный координатор в конце концов сам предложил последнему обратиться к такой-то матери, на этом и закончив переговоры.

…Переводя дух после утомительных перебранок, Отари решил, что на сегодня, пожалуй, хватит. Солнце докатилось почти до горизонта — короткий плонийский день подходил к концу. Сидя на крыльце своего дома, он уплетал дежурный обед, приготовленный кухонным комбайном, и пытался угостить Унома. Тот деликатно отказывался.

— …Так, значит — самолета нам не дали, — говорил Отари, загибая пальцы на руке, — да и зачем мне он. Вездехода тоже не дали — черт с ним! Не дали ничего водоплавающего, не говоря уже о космическом боте. Хорошо, что ноги оставили! — сардонически усмехнулся он, — Да только по воде ногами не пойдешь — я ведь не святой…

— Ч… человек… Жюль… — неожиданно проскрипел Уном, как-то особенно нехотя повернувшись. Отари непонимающе вскинул взгляд:

— Жюль Кутюрф?

— Да. Он… — тут Уном запнулся, но продолжил, пересиливая себя, — он — есть… у него есть…

— Лодка?

— Да! — как груз с плеч скинул тот и замолчал, отвернувшись. Отари оценил его жертву — необъяснимое отвращение к океану достаточно глубоко укоренилось в натуре плонийца. А новость была важной — оказывается, не весь транспорт принадлежит экспедиции!