Андрей Дмитрук - Смертеплаватели

Виола.Советую греться изнутри, это отличный португальский портвейн 56-го года.

Алексей.Всё-таки, в Нью-Йорке было уютнее. А раньше в Париже — помнишь?… Ах, какое было танго! Где ты так научилась?…

Виола.Ты жалкий, изнеженный сибарит. (Поднимая стакан.) За мужчин, умеющих чувствовать высокое!

Алексей(делая то же). За женщин, не устраивающих мужчине испытание морозом!..

Виола.Ладно, один — один…

Алексей.Ничего подобного, один — ноль в твою пользу… Я просто балуюсь. Я прекрасно понимаю, что разговор у нас сегодня будет необычный. Немножко научился… предчувствовать будущее. (Оглядевшись.) Итак, мы на горе, где Моисей встречался с Богом.

Виола.А вон те церкви на вершинах стоят уже три тысячи лет. Их никто не восстанавливал, — так, реставрировали слегка. Вон туда, говорят, ангел принес тело казнённой языческим императором святой Екатерины…

Алексей.Действительно, хорошие декорации ты выбрала. Что ж, начинай монолог!..

Виола.Дурачок… Это «декорации» выбрали меня , и знаешь, когда? Когда мне было года двадцать два, двадцать три… Мы ведь тогда не знали динамики , — а если бы и знали, то не воспользовались бы. Даже верблюда взять считалось слабостью. Была чёткая традиция: на гору Синай подниматься только пешком, ночью, — днём просто убила бы жара, — и на вершине встречать восход Солнца. Между прочим, о-очень непростой был подъём, особенно с рюкзаком! Своими ногами вымеривали эти два с четвертью километра высоты, — по кручам, по узким тропам, по ступеням, вырубленным в камне. И — знаешь — это было правильно. Это оправдывалось. Мы тогда взошли не только к вершине горы, но и к самим себе , — к себе максимальным, то есть истинным!..

Алексей.Сказала бы, — я бы это сделал вместе с тобой. И никакой динамики…

Виола.Видишь, пожалела.

Алексей(наливая вино в стаканы). А знаешь, ты, по-моему, всю жизнь только этим и занималась. Восходила к себе истинной. Я неправ?

Виола.Прав, конечно… Ну, за наши вершины, — за вершины в нас!.. (Медленно, смакуя, пьют.) Помню, как тебя встряхнуло, когда ты узнал впервые, сколько мне лет. Нет, я в твою душу не лазила, просто было видно… И думал, наверное: вот как боялась смерти баба! Мужиков любила, должно быть, или, там, осетрину с хреном… в общем, телесные удовольствия. Не хотела умирать! А ведь оно совсем не так было, Алёша. Да, я женщина нормальная, горячая, люблю… ну, всё люблю, что положено, что несёт радость. Но со смертью дралась — и шею ей сломала — не оттого.

Алексей.А отчего же?

Виола. Долететь хотела, дружочек. Долететь…

Алексей.Да до чего? До чего долететь-то?

Виола.Если б я знала! Девчонкой, до школы ещё — на виноградник выйду, у деда был виноградник… слышу — голос зовёт. «Ви-ол-л-ла-а!..» Позднее поняла: это не галлюцинация. Зовёт кто-то… настоящий, вправду существующий. И не просто так зовёт, познакомиться, — а… Откроется мне там какая-то дверь — к счастью невозможному, к огромному, сверхважному знанию… Извини, что равняю себя с великими, — но, наверное, то же и Жанна чувствовала под своим деревом фей, и отрок Варфоломей [96] О т р о к В а р ф о л о м е й — будущий русский святитель Сергий Радонежский (XIV век). Имеется в виду упоминаемый в житии святого случай, когда юный Варфоломей встретил некоего старца, который предрёк ему служение Богу и судьбу светильника церкви. , встретив ангела в образе старца… Долетела — четыре года назад. Всего четыре… Но я с самого начала знала: времени понадобится много. Надо быть бессмертной и нестареющей. Взялась… Сначала обновления эти, регенерации, реконструкции, — чувствую, не то! Старею душой; дожить, может, и доживу, но какая… вроде твоего Щуся! Не позовут дуру старую… Решила изменяться. Обследовала, ещё на Кармине, сотню звёздных систем: впечатлений океан, а я всё такая же… Полезла в эзотерику, в духовно-волевые учения: йога всех видов, Египет, Атлантида, Лемурия… Лет восемьдесят этим занималась, — мало! В минуты наибольшего просветления что-то брезжит… свет какой-то… но так, понимаешь, тускло… Хотя направление — то. Подключала абсолют-физиков, психосинтетиков, знатоков вероятности. Эксперименты на себе ставила. Однажды почти год провела в биопьютере, в качестве сознания без тела. Ни видеть, ни слышать, ни ощущать, ни рукой двинуть… Выдержала. Потом научилась динамике. Одна из первых. Мало! Уже в динамике , при новых возможностях интеллекта, создала программу дальнейшей самоперестройки; овладела вероятностью, наверное, почти как никто. Это и называется — стать энергетом. Отлично, здорово, — но, чувствую, ещё не предел. Я — почти та же самая! Ну, без комплексов, с чувством независимости и силы… и всё-таки, полной гарантии нет. Ещё можно опуститься, покатиться вниз… Приходит усталость, перенасыщение, понимаешь?! В 69-м, в «круглый» день рождения — совсем захандрила, решила напиться… Гостей разогнала, одна осталась. А тут вдруг — голос: «Виол-ла-а!..» И я поняла: пора. Сама дальше не продвинусь. Он зовёт. Удостоилась…

Внезапно смолкнув, Виола начинает, по обыкновению, рассеянно и пристально смотреть в зрачки Алексея. И тот видит… вернее, насквозь, каждой клеточкой тела чувствует то, о чем она вспоминает.

…Сколько ни бороздили межзвездье пилоты всё более совершенных кораблей, «братьев по разуму», тем более, старших, так никто и не нашел. Сама жизнь оказалась величайшей редкостью, хоть Космос и был набит молекулами органических веществ. Нехватало пускателя, толчка, чтобы эта углеродистая пыль, порой слагавшая туманности размером в тысячи световых лет, стала ощущать и размножаться… Несколько раз встретились некие примитивные живые формы. Но в целом галактики были пустынны; мертвы, будто кирпичи, миллионы планет. Около 2800 года появились средства, позволявшие, не сходя с места, обнаруживать жизнь на любом расстоянии от Солнца. Результаты те же: редчайшие искорки живого на вымороженном просторе… Кажется, лишь мы сумели из слизи на первобытном мелководье вырасти в бессмертных полубогов. Счастливцы. Счастливые сироты в пустыне — на десять миллиардов световых лет кругом…

Тем большим подарком было то, о чем доведалась Виола в день своего юбилея. В мае 3469-го.

…Конечно, её путешествие нельзя было назвать полётом — и даже сознательным поиском в динамике. Скорее, Виолу действительно позвали. «Оказывается, когда мы доходим до определённой ступени, нам начинают помогать. Каждому по-своему, в зависимости от эпохи: Будде, Мухаммеду, Леонардо…» Вся её жизнь до этого, все полёты, все опыты и насилие над собой, — всё, что гнало Виолу от дома, от Земли, от традиционной женской доли, было лишь попытками ответить… ответить на прозвучавший ещё в детстве зов из средоточия Тайны!