фантЛабораторная работа - Основной конкурс (5 конкурс)

Это оказалось религиозное строение – «храм», как принято у нас их называть. Невысокое, кубической формы, без окон и с замурованной дверью. Замурованной изнутри.

Материал, из которого были сделаны стены, содержал, вероятно, какие-то органические соединения. Под воздействием хлынувшего с нашим приходом кислорода они начали выделять липкую, чуть светящуюся слизь. Я отнюдь не брезглив, но заходить в храм мне расхотелось.

Внутри здание было заполнено угловатыми обломками неясного происхождения. Возможно, какие-то аппараты? Или части внутреннего убранства?

Тильхен направил прожектор вверх, под потолок. Там красовались огромные буквы:

СПАСИ И СОХРАНИ НАС МИЛОСТЬЮ СВОЕЙ ОТ ЧУДОВИЩ

Чудовища – это, надо полагать, мы.

Из-за проклятого скафандра я запнулся об какой-то ящик и обрушил целую гору ржавых железок. К моим ногам выкатилось что-то круглое и гладкое. Это был типичный череп взрослой особи их вида.

Мы подключили к поискам «мотыльков». Они обнаружили не меньше полусотни целых скелетов, взрослых и детских, в отличной сохранности. Огонь Силмета, вот теперь действительно чувствую себя гробокопателем.

Они, несомненно, прятались здесь от чего-то. И погибли все до единого.

Второй день кассельской половины

Сегодня целый день занимались исследованиями внутри «храма». Терять нельзя было ни часа – пока воздействие кислорода не превратило все в труху. Мы спасали росписи, скульптуры, разного рода милые религиозные безделушки, даже пару книг нашли.

Культура у них была совершенно потрясающая. Я предполагаю, что таким образом, через искусство, они пытались спроецировать на мир свою личность. Других способов обрести понимание у них не было.

(Вот Лин говорит, что сводить все к одной причине неправильно. Пожалуй. Были ли другие предпосылки?)

Тут-то выныривает, как и водится, главный вопрос. А именно: почему мы? Почему они проиграли и исчезли, а мы остались?

Если отложить в сторону всякие страдания на тему нашего чрезмерного людоедства, или аргументы наподобие «мы лучше», то дело обстоит так:

Они нам ни в чем почти не уступали. К вечеру я получил результат комплексного исследования одного из скелетов – он подтвердил мои догадки. Большая мышечная масса, крепкие кости, безупречная система иммунитета. Объем мозга немногим даже больше нашего. Состав пищи был самый разнообразный – по-видимому, они могли есть вообще все, что вздумается. Налицо идеальный синтез между хищником и травоядным. Такое существо можно назвать, не убоявшись пафоса, вершиной эволюции.

Теперь посмотрим на себя. Ага. Зрелище неутешительное. Надо думать, чудовищами называли они нас не зря. Средний рост у нас больше, за счет чего кости очень ломкие и хрупкие. Физически мы не особо сильные; иммунитет, не способный противостоять любому мало-мальски приличному вирусу, держится только благодаря достижениям медицины. Пищеварительная система капризна, полностью справляется только с белком. Для того, чтобы существовать, нам нужен особый рацион.

Итог прост и ясен: с точки зрения выживания в природной среде у них перед нами масса преимуществ. Или, скажем проще – тотальное превосходство. Без технологий на вообще не протянуть. (Хотя, будем честными, никто не пробовал).

Вопрос «почему мы?» ученые задают уже как не один десяток лет.

И нечего удивляться тому, что прогресса как не было, так и нет. Не так давно мы избавились от представления о них как о примитивных полу-зверях, полу-монстрах.

Третий день кассельской половины

Сегодня плюнул на правила безопасности и пошел в «храм» без защитного снаряжения. Через полчаса потерял сознание, и если бы роботы меня тут же не вытащили – все, распрощался бы с раскопками на месяц. В результате, весь день провалялся в постели. А вечером приехал Лин, заставил пройти обследование, и я получил, плюс ко всему, курс регенеративных процедур.

Такого идиота как я еще поискать.

Ночью Лин сел на мою кровать и очень сухо принялся мне выговаривать насчет сегодняшнего происшествия. Он уже не злился. Он слегка тревожился, и был полон какой-то особой, покровительственной нежности. Он всегда чувствует что-то подобное по отношению ко мне. Ощущаю себя маленьким и глупым.

Лин положил ладонь мне на лоб, и тогда-то меня осенило. Эмпатия! Все дело в ней. Мы до сих пор брались лишь за аспект физический и умственный. А что, если фундаментальное различие относится к сфере психологии, социального и межличностного взаимодействия?

Сложно представить мир без эмпатии. Да что там – почти невозможно. Не могу вообразить, как бы мы общались друг с другом, не ощущая все оттенки чужих чувств, не примеривая чужую душу на себя. Как можно передать все это иначе? Речью? Речь не совершенна, и в процессе передачи допускает разночтения.

В этом свете становится куда как понятен термин «ложь». (Трактовка почтеннейшего рон. Шиттеля, видимо, неправильна.) Ложь – сознательное искажение действительности через речь. (Так и вставлю в монографию).

Кроме того, надо учитывать систему условностей и запретов. Известно, что о многих вещах говорить было не принято; некоторые чувства, движения души считалось похвальным скрывать. Отсюда, думаю, вытекают всякие прелести вроде тотального недоверия или всепоглощающего одиночества, которыми пронизана их культура.

И, кстати, не отсюда ли такой болезненный, почти нездоровый страх смерти?

Четвертый день кассельской середины

Лин, за завтраком выслушав мои научные сомнения, высказал одну любопытную мысль. Дескать, страх наших предков перед ними – все эти сохранившиеся в фольклоре монстры, злобные могучие дальвы – дань отсутствию у них эмпатии. С одной стороны, мы воспринимали их как разумных существ; но с другой – не могли впитать их чувства, как если бы они были животными.

Лин у меня умница.

Я соблюдаю постельный режим. Отчеты о находках, равно как и результаты разных исследований, отсылаются мне почти тут же, так что жаловаться не приходиться.

Утром экспедиция обнаружила огромное хранилище с документами и различными текстами. Радость по этому поводу стоит необычайная.

Я тоже доволен. Как раз недостающий для монографии материал. Разве что я предпочел бы вместе со всеми бродить по старинным руинам, а не лежать под грудой одеял. Ну да ладно, сам виноват.

У нас теперь тонны статистики. Удивляюсь тому, как их все-таки было много. Миллиарды. Огонь Силмета, миллиарды на одной небольшой планете! Теперь понимаю, почему они ютились в своих городах-муравейниках.

Подтвердилось, что жили они действительно немного. Восемьдесят, очень редко сто лет. Против наших двухсот восьмидесяти-трехсот. Совершенно иные возможности по развитию личности, накоплению опыта, культурному обмену, взаимодействию поколений.