фантЛабораторная работа - Основной конкурс (5 конкурс)

Шагов через двадцать в стороне открылась притоптанная полянка с бревном. Яся услышала его, вскинулась:

- Ференц!

- Ш-ш-ш! - зашипел Ференц. - Вот же горластая!

Яся, пахнущая хлебом, двинулась к нему. Ференц поцеловал ее, сначала, промахнувшись, в подбородок, затем уже нашел губы.

А затем шею.

- М-м-м, - сказала Яся, откидывая голову.

Они сели на бревно.

- Приготовилась? - спросил Ференц.

- Придумала, - сказала Яся.

Темнота скрадывала ее фигурку, руки, лежащие на коленях, длинную вязаную кофту. Ференц видел только серый овал лица с тенью носа.

- Только осторожно, - сказал он.

- Ага.

Яся приблизилась. От ее дыхания Ференцу вспомнился Шпынь.

- Глу... - прошептала Яся. - Глупенький.

Слово вошло в Ференца тонким жальцем.

Оно было бледное, длинное. Покрутилось, пожужжало у него внутри и, стукнув о ребра, рассыпалось отзвуками.

...лупенький... ..упеньки...

Разожмурив глаза, Ференц увидел все тоже: ночь, контур Яси, лохматые деревья у Яси за спиной.

- И как? - тихо спросила Яся.

Вместе они следили, как свет слова тает под кожей запястьев, предплечий. Будто оброненный в речку на глубину осколок зеркала.

- Ничего вроде, - сказал Ференц. - Не полыхнуло же?

- Нет. Но я глаза закрыла.

- И я.

Они посмеялись, прижимая к губам ладони.

- Я тебя люблю, Яська, - сказал Ференц.

Как-то само у него это вылетело, не со зла.

Сначала разгорающееся свечение зародилось у Яси под левой грудью, а затем, осветив ее всю, испуганно-моргающую, столбом рвануло в небо.

- Ференц!

Ференц свалился с бревна наземь.

Трава, бревно, река, ольшаник — все вдруг стало видным и резким, как днем. Одну Ясю разглядеть было невозможно.

Столб света не собирался утихать.

- Ференц!

- Я это... как же... - Ференц прикрыл глаза рукой. - Я не хотел, Яська!

- Нас убьют!

Яся заплакала.

- Погоди, - заметался Ференц, то и дело поворачивая голову к деревне. Видят? Бегут уже? - Это... Наставление читай! Вслух! Слышишь?

- Д-да... - дрожащим голосом ответила Яся. - С-слово тьма избавляет от гордыни и указывает настоящее место. С м-малых лет... Фе-еренц!

- Да?

- Оно не гаснет.

- Я вижу.

А еще он увидел, как с темного склона на берег, подпрыгивая, скатываются фигуры с огоньками свечей и ламп. Кто впереди? Потей? Ощущение непоправимого захлестнуло Ференца.

- Читай!

- С малых лет, - всхлипывая, продолжила Яся, - место человеку — земля. А свет в нем — не его свет, а милость...

- Дура! Гадина! - принялся ругать Ясю Ференц. - Толстозадая! Прыщавая!

Свечение мигнуло, но слишком коротко.

- Уродина!

Кто-то тенью проскочил мимо.

Следующий мостырец сбил Ференца с ног, от берега закричали, кулак заехал Ференцу по щеке, пальцы рванули губу, прилетело в бок, темная на фоне Ясиного сияния возделась бородатая голова.

Краем глаза Ференц заметил, как Ясю обходят с мешковиной.

- Я не хотел, - сказал он.

- Ну дак, - кивнула голова.

Затем стало темно.

Очнулся Ференц на земляном полу, головой в гнилой соломе.

Сквозь узкую выемку под крышей проникал свет, не утренний, а жаркий уже дневной. Солнечные пятна дрожали высоко на бревнах.

На свету болтался пучок травы.

Лабаз чей- нибудь, подумал Ференц. Наверное, и отславословили уже, и поклоны отбили. Теперь решают...

Во рту было солоно от крови, справа не хватало верхних зубов. И дергало болью сердце: Яся, Яся. Дурак я, Яся. Права мать.

Какое-то время Ференц ловил звуки за стенами, но они были обычными — звенел насекомыми воздух, побрехивал пес, издалека доносилось мычание коровьего стада. И кто-то ходил, пофыркивая, почесываясь, поблизости.

Охрана.

Ференц усмехнулся. Кто я? Червь. А вот охраняют же.

Многоголосье вспухло внезапно.

Был здесь и зычный Потеев голос, и визгливый Ясиного отца, и вплетающийся укором материн. Был и незнакомый голос — скрежещущий, хриплый.

Шелест одежды, шорох множества ног. Свет в узкой выемке стал густо- желтым.

Ференц сглотнул. Кому не известен свет Яркой службы? Поди поищи такого идиота. Наверное, слепец и тот...

Звякнул, отмыкаясь, засов.

- Выходи, тварь, - сказали Ференцу.

Ференц поднялся и, щурясь, вышел.

Мостыря стояла мрачным полукругом. С одного края — хмурая мать. С другого — скорбный Гортель. Тая. Клеом. Девчонка Омельда и Неры. Потей. Все-все. Будто никому не нужно в поле или на хозяйство. Сгорбленные, прижатые к земле светом, исходящим от высокой фигуры в центре.

Серые платья и порты. Белые рубахи. Синие платки.

- Говорил слово свет, урод? - проскрежетала фигура.

- Да, - сказал Ференц.

Смотреть на фигуру было больно, но, если терпеть, сквозь свет постепенно проступало одеяние в складках и жестокое узкое лицо.

- И ты думаешь, ты сделал великое благо, землеед?

Человек Яркой службы подступил к Ференцу так близко, что тому жаром обожгло брови и ноздри. Дышать стало трудно, а ноги сами подломились в коленях.

- Нет, господин Яркий.

Ференц скрючился перед фигурой.

- Урод ты и дурак. Иди за мной.

Мостыря расступилась перед светом.

Проплыло мимо Ференца насупленное лицо Потея, чье-то еще лицо. Его никто не тронул. Только мать прошипела:

- Чтоб ты сдох!

Но Ференц не сдох, хотя и едва не упал.

Слово засело где-то в животе, скручивая кишки. Искреннее, жгучее.

- Эй, - обернулся человек Яркой службы, - к девке кто проводит?

- Я, господин вы наш светлый, - оттолкнув Ференца, Потей Кривоногий юркнул вперед. - Сюда, светлый господин. Мы ее в ямник, в ямник...

- Я знаю, куда, дурак, - лениво сообщил Яркий, - видно же, как слово светит. Замок ломать не хочется, свинья. И вообще...

Он замолчал, посчитав ненужным что- либо уточнять. Затем сказал остальным:

- К площадке идите, убогие. Там ждите.

И двинулся через деревню.

Ясю заперли в овине за Потеевым домом. Свет бил из ямника на десять человеческих ростов, сквозь крышу.

Подходя, Ференц подумал, хорошо бы материно слово сработало. Он бы умер и все.

- Твой бы свет свой, безмозглый, - сказал Яркий, останавливаясь у крышки, закрывающей лаз в ямник, - кому положено дарил. Утром и вечером. Теперь, извини, гаденыш, уже не подаришь.

- И пусть! - вскинул голову Ференц.

И опустил.

Потей заелозил ключом в замке крышки. Щелк- оборот- щелк!

Яркий заглянул вниз, в наполненную свечением яму.

- Жива еще, коза? Поднимайся.

Свет, более прозрачный, чем у человека Яркой службы, потянулся вверх вместе с Ясей.

- Ференц?

Ференц не увидел, почувствовал улыбку и улыбнулся в ответ.

- Яся...

- Молчать! - крикнул Яркий. - За мной.

Дом, колодец. Околица ощетинилась изгородью, солнце, шмели, головки иван- чая, поспевающие кружной дорогой деревенские.

Яся, как поймала Ференца за пальцы, так и не отпускала их весь короткий путь.