Александр Беляев - Звезда КЭЦ (сборник)

- Я коммунист, - решительно сказал Азорес. - Понравится это вам или нет, но это так. Видите, я откровенен, будьте же и вы откровенны со мной.

- О, конечно, конечно! - засуетился Кар. - Шифр у меня. Вот здесь, в этом шкафу, где хранятся провода, изоляторы и всякий хлам. Надёжнейшее место! Лучше, чем на квартире. Ведь это здание, как вы уже, наверное, заметили, по существу безлюдно. Да, да. Кризис. В пору процветания электрическая компания организовала здесь широчайшие исследовательские работы: радиолампы, фотоэлементы, телевизоры… Сотни научных сотрудников, известнейшие специалисты, изобретатели… А теперь вся работа свёрнута, научные сотрудники рассеялись в поисках работы.

- А вы? - спросил Азорес.

- В настоящее время - полулаборант, полусторож, - с печальной усмешкой ответил Кар.

- Вы были хорошо знакомы с Бласко Хургесом?

- Хорошо ли я был знаком! - воскликнул Кар, и его рыжие ресницы заморгали. - Я был ближайшим помощником Хургеса. Хургес! Это великий изобретатель. Великий ум, великое сердце! Вот в этой комнате, у этого стола мы проработали с ним двенадцать лет. Много дней и… много ночей.

Азорес не был бы опытным корреспондентом, если бы не попытался выведать у Кара всё, что касалось Хургеса. Кар охотно отвечал, и Азорес узнал больше, чем ожидал.

Отец Хургеса, Соломон Хургес, был польским евреем. В своё время он эмигрировал в Соединённые Штаты, но там ему не повезло, и он перебрался в Южную Америку. Именно здесь, в Буэнос-Айресе, у него была мастерская по ремонту автомобилей, велосипедов, мотоциклов. Жуан Хургес помогал отцу, а когда отец умер, устроился на большой завод и там включился в революционную борьбу. Старшему его брату, Бласко Хургесу, удалось получить высшее техническое образование, и он работал в исследовательской лаборатории электрической компании, бывшей филиалом нью-йоркской. Его очень ценили. Он дал фирме много замечательных изобретений, внедрил экономичные лампы, а когда было налажено производство радиоприёмников, сконструировал очень удачный тип любительского гетеродинного радиоприёмника.

- Но душу свою он не продал фирме, - многозначительно промолвил Кар.

- Что вы хотите этим сказать? Хургес был коммунист?

- Он мыслил, как коммунист, - ответил Кар. - Вот и всё, что я могу сказать. Он жил очень дружно со своим братом. Однажды при мне Бласко сказал Жуану: «Мы идём к одной цели, но разными путями, и, наверное, нам выгоднее реже видеться друг с другом, чтобы твоя «революционная популярность» не накликала подозрений и на меня, на «нашу революционную работу», - и он указал на меня». Да, на меня, - с гордостью повторил Кар. - Ибо мы трудились вместе, у нас не было секретов.

- И что же это за «революционная работа»?

- Революция в области науки и техники, которая призвана послужить революции пролетарской, - ответил Кар. - Мы изобретатели. Само собой, изобретал Бласко, а я помогал ему. Ах, у него была подлинно эдисонова голова! Со времени Октябрьской революции Бласко жил мыслью о Стране Советов. Он трудился для неё и мечтал приехать туда не с пустыми руками. О, он готовил богатый подарок! И вот, когда… Ах, Бласко, Бласко!… Такой осторожный даже в мелочах и… Почему ты не послушал меня?… - Красные веки с рыжими ресницами снова задрожали, заморгали, словно Кар собирался заплакать.

Азорес догадывался, что здесь кроется великая тайна.

- А что это за изобретение, над которым вы трудились?

- Это изобретение… - Глаза Кара вспыхнули огнём вдохновения, однако он погасил этот огонь, быстро подошёл к двери, приоткрыл её, выглянул в пустой коридор и, оставив дверь полуоткрытой, - так слышнее приближение шагов, - возвратился на место, сел возле Азореса и прошептал: - Камень мудрости. - Кар затаил дыхание и беззвучно рассмеялся.

«Не сошёл ли с ума этот чудак?» - подумал Азорес. Но тот продолжал:

- Да, философский камень. Мечта алхимиков о превращении элементов. А по-современному - снаряд для расщепления атомного ядра. Переворот? Новая эпоха в химии, в истории человечества!

В увлечении он всплеснул сухими ручками и усмехнулся. Азорес отшатнулся к спинке стула и несколько секунд молча смотрел на Кара.

- Да, да, да, - пламенно зашептал Кар, выдерживая взгляд Азореса. - Не мечта, не проблема, не гипотеза, а факт. Вот здесь, вот на этом самом столе, мы завершили последние опыты. Вот здесь, на этом месте, стоял аппарат - новейшая «пушка» для бомбардировки атомного ядра. И что она творила! Какие чудеса превращения вещей делала она на наших глазах!

- И где этот аппарат? - спросил Азорес, чувствуя, что у него холодеет спина и бегут мурашки по телу.

- Нигде. - Кар тяжело вздохнул. - Такие вещи нельзя было брать с собой. Безопаснее возить их в голове. Но разве голову нельзя погубить в дороге? Хургес располагал большими деньгами и почти все их истратил на исследования. А на последние купил билет на лучший, казалось безопаснейший пароход - пароход миллиардеров, как его звали в обеих Америках, - «Левиафан». Но нет такого корабля, который не мог бы затонуть… Хургес принял все меры предосторожности. Свои расчёты, формулы, выкладки - одним словом, весь «экстракт» своего наизнаменитейшего открытия он изготовил в двух экземплярах: один - на бумаге, он хранился у него в широком поясе…

- А второй? В металлическом ящичке? - с нетерпением спросил Азорес.

- Хургес был предусмотрительнее. Что такое ящик? Пароход может затонуть на огромной глубине, и тогда давление воды расплющит ящик и бумаги погибнут. Нет, Хургес поступил иначе. Он выгравировал все цифры, формулы, схемы и краткие пояснения на тонких металлических пластинках, сложил пластинки и края их запаял. Прекрасно придумано! - Кар сухо рассмеялся. - Если бы такой «портфель» затонул даже на десяти тысячах метров глубины, с ним всё равно ничего бы не случилось.

- Несчастный Бласко! Значит, ты погиб… До сегодняшнего дня у меня ещё были надежды, - уже другим тоном продолжал Кар после паузы. - Теперь этой надежды больше нет. Ошибка, горькая ошибка!

- Но в чём же его ошибка? - спросил Азорес.

- А в том, что он не оставил мне копии.

- Разве вы без него не в состоянии соорудить «пушку»?

Лицо Кара выразило страдание.

- Что такое я? - простонал Кар. - Я был только руками Бласко, и Бласко очень хвалил эти руки. - Кар посмотрел на свои руки, поросшие рыжими волосами. - Ну, допустим, я видел, как строился аппарат, своими руками его делал. Но… Вы не знаете, какая это сложная вещь! По формулам и схемам я мог бы сделать, а формулы лежат теперь на дне океана… Не захотел оставить копию, вот и ошибка. Естественно, это было опасно. Жуан сидит вот… Шпики могли заинтересоваться и его братом, хотя бы и покойным, могли заглянуть сюда…

- Однако что же написал Хургес в своём шифрованном письме?