Натали Эдс - Мир дому твоему, Огненная

Я люблю конец августа. Особенно вечера. Прохладный ветер играет с деревьями в догонялки, солнце окрашивает небо красным. Осень еще не вступила в свои права, но лето отступает и воздух пропитан запахом умирающих листьев. Природа будто уставший человек снимает лишнюю одежду и зевает, медленно готовясь ко сну. В такие вечера мы с мамой встречались после работы и гуляли по улицам, пока не потемнеет. Она рассказывала мне истории своих коллег, произошедшее за день, что слышала, слушала, ела. В такие моменты мир уходил на второй план. Были только МЫ. А потом, приходя домой встречали отца, брови которого зачастую сходились на переносице. Он казался грубым и хмурым из виду, будто, в его глазах скрылась мудрость всего мира. На самом деле, папа, а для нас с мамой «папочка», был человеком мягким и даже мнительным. Высокий, плотно сложенный. Округлой формы лицо и пропорциональные черты лица. Средние темно-карие глаза, с возрастом они не померкли и казались столь же яркими, как и в юности. Пепельно-каштановые волосы, доставшиеся мне генетически. Он рано начал лысеть и к своим пятидесяти годам его высокий лоб и середина головы были лысыми, а оставшиеся часть волос перемешалась с седыми. Узкий нос с горбинкой и небольшими крыльями, тонкие губы. Это во мне нет, но только взглянув на нас, все знакомые говорили: «Папина дочка», на что он ухмылялся и твердил: «Значит, будет счастлива».

Время текло неумолимо быстро, я была счастлива и не заметила, что мир вокруг прогнил и медленно исчезал. За маленькими семейными радостями и хлопотами, укутанная уютом и заботой, огораживающей от окружающих неурядиц. Сначала был кризис, потом резко увеличилось количество природных катаклизмов, а вскоре и войн. Нас, одно время, обходило стороной, но за белой полосой всегда следует черная…

— Все показатели в норме, она приходит в себя, — сквозь гудящий звук в голове, расслышала голос. Глаза не хотели повиноваться и посмотреть на мир. Тело онемело, а каждый вдох-выдох получался резким и неравномерным. Попыталась что-то сказать, но рот даже не пошевелился. Сознание возвращалось неспешно, еще медленнее пыталась осознать, где нахожусь.

— Ноэль, Вы меня слышите? — различила иного человека рядом, но ответить так и не смогла. Гудение стало усиливаться, темнота подступала так быстро, что удалось различить только последние слова первого говорившего:

— Срочную вентиляцию легких, она перестает дышать!

Мне казалось, вокруг все потускнело. В голову забираются странные толи сны, толи воспоминания осеннего вечера. Папа с мамой долго обсуждали проблемы приближающихся войск к нашему городу.

— Я не брошу Вас, ты понимаешь это? — кричал он, так что даже через закрытые двери гостиной и моей спальни, четко слышно.

— Мы не сможем там жить, — так же громко отвечала мама, — Ты понимаешь, что это совершенно другой мир, другие правила.

— Там я решаю, каких правил придерживаться, а каких нет. Вы моя семья и я не оставлю Вас тут.

— Давай просто переедем.

— Она все равно вскоре узнает.

— Не сейчас. Слишком много потрясений.

После этого, разговор пошел на низких тонах, расслышать что-либо еще не смогла.

Глаза непроизвольно открылись. Резко. В них ударил приглушенный свет, но и он раздражал. Мне не удавалось ничего рассмотреть. Закрыв их и потерев немного, снова попыталась открыть. Чудо случилось не сразу. Размытые контуры, приобрели форму через пару десятков секунд. Все это время в комнате царила тишина, лишь прибор давал знать, что у меня равномерный пульс, который пищал, отдавая звоном в ушах.

— Можно его выключить? — хриплым голосом попросила я, пытаясь присмотреться к окружающей среде. Металлическая отделка комнаты показалась странной. Стены и потолок были именно такими, темно-серого цвета. А в них вмонтированы продолговатые, тонкие светильники, отдающие мягким синим цветом, напоминающие светодиодные лампы. Попыталась подняться, на этот раз тело поддалось. Ноги свесила с высокой одноместной кровати посреди комнаты, спина выровнялась, и обзор окружающей среды происходил дальше. Только присмотревшись заметила встроенный полукруг в изголовье и ногах кровати из неизвестного мне материала. Сама же лежала на мягком матрасе и тонкой длинной подушке, которые казалось, набиты синтепоном и вобрали в себя изгибы моего тела. Осмотревшись вокруг, обходя взглядами мужчин, рассмотрела совсем рядом круглый табурет и только присмотревшись, заметила, что ножек у него нет, он парил над полом, укутанным жестким красным ковром без ворса. Повернув голову, влево наткнулась на стол, стоящий на полу, усыпанный бумагами и прозрачными пластиковыми листами. Зачем им столько пластика? А возле непримечательного металлического стола, расположилось кресло с высокой спинкой черного цвета и тоже парящее над полом. В голову стали закрадываться неприятные мысли о вменяемости и озабоченностью последними событиями, вернее отсутствующими таковых в голове. Мысленно пыталась собраться, закрыла глаза и посчитала до десяти. В голову лезли воспоминания о обычных буднях. Даже удалось вспомнить утро сегодняшнего дня, если еще сегодня. Как всегда, я встала в семь утра, дома была одна, так как все ушли на работу. По телевизору шли мультики о неугомонных пингвинах. Кошка мяукала и ходила хвостом за мной, пока я собиралась. Завтрак: яичница, тост с сыром и чай. Точно помню, так завтракаю каждое утро. Потом накрасилась и выбежала в университет. Хотя пришлось вернулась домой, забыв в спешке наброски тем к дипломной работе. Сегодня двадцатое сентября, точно помню. С утра была солнечная погода, хотя одела я рубашку и серое пончо.

— С Вами все хорошо? — подал голос кто-то из мужчин, я не могла их различить, оба говорили с легким акцентом, определенно французским.

— Кто вы? — открыла глаза и наконец, рассмотрела незнакомцев.

— Меня именуют Зард сор Мин, — слегка поклонился один. Среднего роста, практически ничем не отличающийся от обычного человека, только кожа красноватого оттенка, будто он только с бани вышел. Седые волосы до плеч, завязанные в хвост, а по бокам у лица тонкие косички с синими бусинами на концах. Лицо худое и морщинистое. Глаза блекло серого цвета и неестественно узкие, зато губы толстые и ярко красные, что вполне гармонировало с цветом кожи. Сам он тонкий, видно по оголенным кистям рук. Одежда на нем странная. Свободного покроя штаны, синего цвета, черные легкие мокасины, как мне показалось. Свободная белая рубашка, застегнутая по самое горло, а сверху жилет синего цвета длинной до самых щиколоток без пуговиц или змеек, но по краям черными толстыми нитями вышиты узоры, напоминающие абстрактные, — Я Ваш личный врач.